Бомба для Даунинг-стрит, 10

Саймак Клиффорд Дональд

За дверью послышались тяжёлые шаги часового, направлявшегося в другой конец двора.

Хаббард лежал на спине на койке и смотрел в черноту потолка. В его голове роились мысли, но они ни к чему не приводили.

Мысли о Григсби и человеке, который открыл огонь с края поля. Мысли о «Дифайэнте», стоявшем там, на поле, о старом французском крестьянине, который изобразил пальцами знак победы.

Его надежды вспыхнули при мысли о старике, но так же быстро угасли снова. Что мог сделать один старик, чтобы помочь ему? Этот знак победы был смелым жестом,

не более того. Просто так старик давал понять, что у него есть друг, что кто-то сожалеет о том, что он попал в беду.

Пианино задребезжало и затихло. Шаги раздавались всё дальше и дальше. Утомлённый своими мыслями, Хаббард заснул. Среди ночи его разбудил рёв возвращающихся самолётов, но он повернулся на другой бок и снова заснул.

Затем кто-то стал трясти его, трясти настойчиво, и чей-то голос зашептал — настойчивый голос с резким британским акцентом.

— Поднимайся, парень. Есть кое-какая работёнка.

Хаббард открыл глаза и в первых серых лучах рассвета увидел фигуру, склонившуюся над ним. Это был старый француз, тот, что принёс ему суп, тот, что сложил пальцы буквой V. Но старик говорил по-английски — с британским акцентом. Американец сел.

— Кто вы? — спросил он с вызовом.

— Я Григсби, — усмехнулся француз.

— Григсби! — фыркнул Хаббард. — Григсби!

— Конечно, старина.

— Но охранник?

— Охранник мёртв, — сказал Григсби.

— Я думал, что фрицы тебя прикончили, — смущённо заявил Хаббард.

— Не совсем, — ухмыльнулся Григсби. — Почти, но не совсем. Иногда они не так уж умны. Я прожил с ними здесь несколько месяцев. Но скоро они о всём догадаются. После этого они не смогут не догадаться.

Американец решительно встал.

— Хорошо, Григсби. В чём дело?

Вместо ответа Григсби безмолвно наклонился, поднял что-то с пола и протянул это Хаббарду. Американец с нежностью сжал это в руках.

— Томми!

Григсби кивнул.

— А теперь слушай внимательно. Через пять минут здесь начнут происходить странные вещи, а мы же не хотим никаких неожиданностей?

— Я слушаю.

— Хорошо. Ты пойдёшь со мной и спрячешься за углом этой караулки. Я подойду к ближайшей «Штуке». Никому это не покажется странным, меня здесь все знают. Всё равно большинство из них спит. Я попытаюсь воспользоваться случаем, чтобы забраться внутрь и сесть за пулемёт. Когда ты увидишь, что я это сделал, беги ко мне.

— Минуточку, — проворчал Хаббард. — Ты ожидаешь, что я смогу улететь отсюда на «Штуке»?

Григсби медленно кивнул.

— Но я мало что о них знаю, — запротестовал Хаббард. — Если «Дифайэнт» всё ещё там…

— «Дифайэнт» всё ещё там, — сказал Григсби, — но ты никогда до него не доберёшься. Ты не проживёшь достаточно долго, чтобы добраться до него. Он слишком далеко. И слишком хорошо охраняется.

— Охраняется?

Лицо Григсби помрачнело.

— Вот почему мы должны убираться отсюда сию же минуту! У фрицев есть планы на этот «Дифайэнт». Они собираются начинить его взрывчаткой и сделать из него летающую бомбу.

Человек, готовый умереть за «Новый порядок», доставит его в Лондон.

— В Лондон!

— Да, Лондон. Даунинг-стрит, дом десять!

— Боже правый! — воскликнул Хаббард. — Это резиденция премьер-министра!

— Послушай, парень, — рыкнул Григсби. — Как только я сяду в самолёт, беги изо всех сил. Возможно, тебе придётся пробиваться сквозь охранников, но я буду рядом, чтобы поддержать тебя. И ещё кое-кто…

Над полем раздался рёв мотора самолёта — внезапный, оглушительный рёв.

— Это «Дифайэнт»! — воскликнул Хаббард.

Григсби побледнел и обернулся назад, приложив ладонь к уху.

— Говорю тебе, это «Дифайэнт! — взревел Хаббард. — Я бы узнал голос «Мерлина» где угодно.

— Тогда вперёд! — крикнул Григсби. — План отменяется. Мы должны добраться до «Штуки». Мы должны успеть!

Он побежал, и Хаббард рванул за ним следом, держа томми наперевес. Они забежали за угол караулки.

Хаббард увидел, что ближайшая «Штука» находится всего в сотне ярдов от него.

«Дифайэнт» взлетал с аэродрома, его двигатели ревели на полной мощности. Группа нацистских офицеров и пилотов стояла рядом с бомбардировщиками на другом конце аэродрома, наблюдая, как он набирает высоту.

Раздался предупредительный выстрел, и Хаббард услышал, как пуля просвистела у него над головой. Кто-то вскрикнул, а затем воздух огласился десятком криков. Ещё один выстрел разорвал утро, затем ещё один. Пуля взметнула пыль перед ними.

Из фермерского дома внезапно выскочили люди. Хаббард, прижав автомат к груди, нажал на спусковой крючок. Томми застрочил короткими очередями, и люди повалились, как кегли.

Хаббард увидел, как Григсби, держа в руке пистолет, выстрелил в бегущего охранника. Охранник споткнулся, попытался удержаться на ногах и растянулся на земле.

Пули теперь летели со стороны фермерского дома, где полдюжины нацистов укрылись за садовой стеной. Окна открылись, и показались ещё стволы.

Хаббард, понимая, что в следующие десять секунд на них обрушится ураган свистящей стали, вжался в землю, постаравшись распластаться и не пытаясь открыть ответный огонь.

Внезапно позади него затянул свою песню смерти пулемёт. Кермит Хаббард неосознанно втянул голову в плечи, готовясь принять на себя свинцовый град. Но пулемёт был нацелен не на него. Пули осыпали фермерский дом, заставляя нацистов прятаться.

Сквозь грохот выстрелов он услышал громкий крик:

— Ну что, повеселились в Дюнкерке, не так ли? Что ж, будь прокляты ваши чёртовы сердца!

Остальная часть его слов потонула в грохоте выстрелов. Это была не злобная трескотня автомата томми, а зловещий хохот крупнокалиберного пулемёта, извергающего лавину стали.

Хаббард забрался в «Штуку», и Григсби полез за ним, уронив на землю автомат и даже не потрудившись его поднять. Он слышал, как пули впиваются в фюзеляж, и молился, чтобы они не попали в маслопровод и не повредили двигатель.