Бомба для Даунинг-стрит, 10

Саймак Клиффорд Дональд

Втиснувшись в кабину пилота, американец потянулся к выключателю зажигания, повернул его, а затем в течение трёх драгоценных секунд просидел, пытаясь найти механизм стартёра.

Позади себя он услышал ругательства Григсби, который боролся с оружием, пытаясь установить его на место.

Хаббард завёл двигатель почти в тот же момент, когда Григсби открыл огонь в заднем отсеке. Слева от него раздавался безумный стрёкот томми, с которой управлялся человек с британским акцентом.

— Что будет с этим парнем? — завопил Хаббард.

— Убирайся отсюда к чёртовой матери! — закричал

Григсби.

Хаббард решил, что ручка с шариком на конце в коробке слева от него, должно быть, является дроссельной заслонкой. Он рванул её вперёд, и «Юмо 211» взвыл, выпустив на волю всю мощь своих 1500 сил.

Внезапно приборная доска, казалось, взорвалась, и на Хаббарда посыпались осколки стекла. Пуля пробила в ней отверстие и застряла в лабиринте циферблатов.

Но «Штука» уже рванулась вперёд, причём довольно резво. Хаббард безрассудно потянул штурвал назад. Он знал, что стартовать с холодным двигателем, даже не притворяясь, что он прогрет, было опасно. Но они должны были уйти из-под этого убийственного наземного огня.

Деревья на дальнем конце поля внезапно ушли вниз, и Хаббард понял, что они уже в воздухе. Мотор кашлянул, а затем снова загудел. В заднем отсеке всё ещё стрекотал пулемёт.

Хаббард развернул самолёт и посмотрел вниз через стекло фонаря. Пилоты, как муравьи, разбегались по своим самолётам. С радостным воплем американец довернул «Штуку» и спикировал.

Индикатор воздушной скорости был разбит. Хаббард не мог определить, с какой скоростью они летели. Но, казалось, всё ушло у него из-под ног, когда самолёт, как метеор возмездия, с рёвом устремился вниз.

Он начал выравниваться, когда его пикирующая «Штука» вышла в конец ряда самолётов на лётном поле. Он нажал на спусковую кнопку на штурвале. Пулемёты на крыльях злобно заплевали сталью, а пулемёт Григсби вторил им смертоносными очередями.

«Штука» пронеслась вдоль ряда самолётов, поливая поле из всех стволов. С диким воплем Хаббард развернулся, чтобы вернуться. Только тогда он увидел человека, стоявшего на крыше караулки. Мужчина, одетый в британскую военную форму, стоял у пулемёта и махал им своей фуражкой, приплясывая от радости. Его рот был открыт, и он что-то кричал, но они не могли его услышать.

Откуда-то снизу донеслось «ак-ак-ак». Высоко над ними разорвался снаряд, словно цветок, расцветший в небе. Снова раздалось «ак-ак», и Хаббард поставил «Штуку» на хвост и набрал высоту.

Лишь однажды он оглянулся — его взгляд был прикован к караулке. На его крыше рядом со своим пулемётом распростёрлась одинокая фигура. Человек в британской военной форме отыграл свой последний раунд за Англию.

«Ак-ак-ак» всё ещё раздавалось, но «Штука» уже была вне их зоны досягаемости и быстро удалялась. Хаббард окинул взглядом небо впереди и заметил далеко на западе чёрную точку. Это был «Дифайэнт», стремящийся к английскому побережью.

— Если бы у меня только были бомбы! — с чувством выругался американец. — Я бы их точно всех скосил.

Из заднего отсека показалась рука Григсби и схватила его за плечо.

— Ты видишь «Дифайэнт»?

— Конечно, вижу, — ответил Хаббард.

— Ты не должен был терять там время, — обвинил

его Григсби. — Это был глупый поступок. Мы должны догнать «Дифайэнт». Мы должны догнать его до того, как он достигнет Лондона!

— Если бы мы не обстреляли их, они были бы у нас на хвосте, — начал защищаться Хаббард. — Они подняли бы самолёты в воздух в течение минуты. Я бы предпочёл потратить немного времени на то, чтобы остановить их до того, как они начнут, чем сражаться с ними после того, как они начнут.

— Как быстро мы можем лететь? — нетерпеливо спросил Григсби.

— Я не знаю. Обычно он не такой быстрый, как «Дифайэнт». Но ты сказал, что «Дифайэнт» начинён взрывчаткой.

— Взрывчаткой, — огрызнулся Григсби. — Взрывчаткой для дома номер десять по Даунинг-стрит.

— Мы его догоним, — мрачно сказал Хаббард.

Он надавил на ручку дросселя, но та и так была сдвинута вперёд до упора. Вой «Юмо» перешёл в рычание, смешанное со свистом воздуха, проносящегося мимо фюзеляжа.

— Слушай, — крикнул Хаббард Григсби. — Кто был тот парень на крыше?

— Его звали Томпсон, — сказал Григсби. — Он был одним из арьергарда в Дюнкерке. Был отрезан и остался в тылу. С тех пор он в одиночку вёл небольшую личную войну. Ему тоже многие помогали. Крестьяне прятали его, доставали бензин для мотоцикла, который он украл, тайком приносили ему боеприпасы. Он сделал жизнь фрицев невыносимой.

— Он был тем парнем, который обстрелял фрицев, схвативших меня, — подумав, решил Хаббард. — Хороший человек.

— Я подсказал ему, — сказал Григсби. — Ему нравились такие мелкие поручения. Я даже подумал, что тебе, возможно, удастся сбежать. Сам я не мог рисковать.

— Конечно, — сказал Хаббард.

Прищурившись, он наблюдал за «Дифайэнтом». Казалось, они догоняли.

— Может быть, — крикнул он Григсби, — нам следовало что-нибудь сделать для бедного старины Томпсона. Попытаться спасти парня. Остаться и прикрыть его отход.

— Мы не могли терять время, — отрезал Григсби. — То, что мы делаем, важнее жизни Томпсона. Томпсон знал это. Я объяснил ему всё, хотя в объяснениях не было необходимости. Томпсон решил, что он всё равно живёт взаймы. Думал, что, на самом деле, его должны были убить в Дюнкерке. Он жил только ради одного — чтобы убивать нацистов. Сам он жить не хотел. Он слишком многое повидал в Дюнкерке.

Хаббард кивнул. Он разговаривал с людьми, вырвавшимися из Дюнкерка, чувствовал то, о чём они умалчивали, и начал понимать странные огоньки в их глазах. Они были группой, сплочённой общей горечью и ненавистью.

Григсби прочистил горло.

— Я хочу кое-что сказать тебе, Хаббард.

— Давай выкладывай.

— Может быть, кто-то из нас не доберётся до конца. Может быть, что-то случится.

— Может быть, никто из нас не доберётся, — проворчал Хаббард. — Это не пикник.

— Но если у тебя получится, а у меня нет — если что-нибудь со мной случится, не забудь достать документы, которые у меня под рубашкой. Если дело дойдёт до худшего, если мы разобьёмся и я попаду плен, не беспокойся обо мне. Сначала доставь документы. Потом, если ты сможешь вытащить меня, будет хорошо. Но если ты не сможешь…