Бомба из прошлого
Шрифт:
Она не отличалась высоким ростом, была молода и скорее всего не отвечала каким-то его стереотипным представлениям — ее это только бодрило. Подойдя ближе, она увидела худощавое, с заостренными чертами лицо и щетину, успевшую отрасти после небрежного утреннего бритья.
— Мистер Лоусон? Вы ведь мистер Лоусон, не так ли?
Он машинально взглянул на часы.
Она протянула руку. Поздоровались.
— Хочу сказать вам, мистер Лоусон, что мне нравится мокнуть под дождем, нравится, когда ноги превращаются в ледышки, а ветер путает волосы. Мне вообще по душе такие встречи, al fresco.Так что пока я еще здесь и пока меня не сдуло с моста и не унесло куда-нибудь, давайте
Так и поступили. Спустились по ступенькам к мокрой скамеечке.
В пластмассовом пакете лежало досье и подборки материалов с фотографиями, которые кто-то предусмотрительно заламинировал. Биографии лежали в папке.
— Сначала коротко о каждом, хорошо? — сказала она.
Лоусон кивнул. Ей определенно это нравилось — конспирация, обстановка, игра в шпионов.
— Итак, верхушка — Иосиф Гольдман. Русский, родился в Перми. Уголовное прошлое. Специалист по отмыванию денег. Связан с Ройвеном Вайсбергом, крупным мафиозо, проживающим сейчас в Берлине. Здесь это все есть. Дальше…
Он слушал ее, не прерывая. Слушал, как ей казалось, внимательно, но при этом взгляд его то скользил по реке с тянущимися по ней буксирами и баржами, то останавливался на здании правительства.
На башне пробили часы.
Потом она показала фотографии Эстер Гольдман, возвращающуюся из магазина и нагруженную пакетами, и детей с ученическими ранцами. Лоусон ничего еще не сказал и ни о чем не спросил. Другие уже наверняка засыпали бы ее вопросами; все хотели бы показать свою проницательность и напомнить, кто здесь главный. Весь интерес Лоусона проявлялся в том, что у него едва заметно подрагивали губы. Очередь дошла до фотографий телохранителей и экономки, лицо которой вышло немного смазанным.
— А вот это Саймон Роулингс. — Она стряхнула дождевые капли с фотографии мужчины в приличном костюме и с по-военному короткой стрижкой. — Бывший сержант, бывший десантник. Водитель и охранник. Ничего криминального за ним не числится, ни в чем особенном не замешан. Награжден военной медалью за Ирак. Абсолютно честен. Пользуется полным доверием работодателей. Судя по тому, что я читала, парень идет по жизни под девизом «ничего не вижу, ничего не слышу». Работает на Гольдмана, но в его делах не участвует. Все указывает на то, что неприятности ему не нужны и с криминалом он никак не связан. Из тех, кого называют служаками. Есть еще один.
Она закурила. У них на службе курение было под запретом — там правили настоящие табачные фашисты, — но раз уж ее вынудили сидеть на холоде, да еще и под дождем, то разве не имеет она права хотя бы получить удовольствие от сигареты? Дымок достиг его носа, но никакой неприязненной реакции не последовало — он не стал ни поджимать губу, ни хмуриться раздраженно. Не такой уж и зануда. Она положила на колени последнюю фотографию, и на нее тут же упал комочек мокрого пепла.
А вот этот уже интересен по-настоящему. Джонатан Кэррик, тридцать шесть лет — предположительно. Числится у Гольдмана младшим охранником. Возит хозяйку по магазинам и выставкам, детей в школу, в общем, парень на побегушках. Тоже бывший десантник, служил в Ираке, получил ранение и демобилизован по увечью. Но не все так просто. Скажем так, мистер Лоусон, Кэррик не тот, кем кажется. По документам он профессиональный телохранитель, но наши компьютеры показывают, что информация по выданным это имя страховым свидетельствам и водительскому удостоверению, а также его воинской службе была стерта и изменена три месяца назад. Обычная практика в отношении полицейских, работающих под прикрытием. Вы можете затребовать сведения у 10-го директората — мол, интересы национальной безопасности и все такое, — потому что, как мне представляется, он оттуда. Понимаете?
— Понимаю, — негромко проворчал Лоусон.
— Получается,
— Возможно.
Она передала ему папку. Поднялась. Он поблагодарил ее, сдержанно, чинно, но она почувствовала неловкость, как будто и такое выражение благодарности было для него чем-то непривычным, незнакомым.
Ощутив прилив смелости, вынесший ее едва ли не на грань безрассудства, она спросила:
— Так что вы думаете? По-вашему, затевается что-то серьезное? Опасность действительно велика?
— Возможно.
— И как бы вы, мистер Лоусон, оценили ее по десятибалльной шкале?
Он посмотрел на нее пристально. В тусклом свете фонаря, пытающегося рассеять вечернюю хмарь, блеснули глубоко посаженные глаза. Он помолчал, обдумывая вопрос, и ей показалось, что эти странные глаза завораживают, гипнотизируют. Голос, когда он заговорил, прозвучал иначе — скрипуче, строже.
— Вас это не касается и в ближайшее время касаться не будет. Подготовились хорошо. Адекватно. По десятибалльной шкале? От одиннадцати до тринадцати. Доброй ночи.
Она снова прошла по мосту, дрожа от холода и ветра, думая о Джонатане Кэррике, агенте под прикрытием, и о том, что теперь его ожидает.
Вернувшись в кабинет, Кристофер Лоусон просмотрел полученные документы. Ситуация требовала неотложных действий, и он сделал то, что подсказала интуиция. На папке значился номер телефона, и он снял трубку. Ему ответили, что человека, за которым закреплен этот номер, сейчас нет. Можно ли позвонить ему домой? Можно. Голос в трубке прозвучал твердо, решительно, с шотландским акцентом. Лоусон вытащил из стопки соответствующую голосу фотографию и положил перед собой. Ключ, пожалуй, найден, а ключи ведь для того и существуют, чтобы открывать ими двери. Он всегда следовал за чутьем, потому что этому его учил Клипер Рид.
— Мне нужен список внештатников.
— Особые требования? — уточнила Люси.
— Даже не знаю. Общие навыки, сообразительный — посмотрите, кто у нас есть. Назначьте встречу в «Принце Альберте», в дальнем баре, через полчаса.
— Будет сделано.
Он поднялся из-за стола, подошел к сейфу, набрал цифровую комбинацию. На четырех полках стояли картонные коробки из-под обуви, забитые оборудованием, считавшимся стандартным набором времен «холодной» войны, тех времен, когда он только постигал премудрости профессии под руководством Клипера Рида: ручки-пистолеты, пузырьки с невидимыми чернилами, полые папье-маше, служившие контейнерами для микрофильмов, миниатюрные фотоаппараты «минокса» и прочие вещицы — осколки ушедшей жизни, ценимые теперь лишь очень немногими. Перебрав пузырьки с таблетками, на каждом из которых имелся соответствующий ярлычок, он взял один и закрыл сейф.
Почему-то снова вспомнилась та девушка на мосту. Офицер по связи. Удивительно. Милая и, как ни странно, толковая. А еще… Люси, никогда не повышавшая голос, сообщила из приемной, что агент будет ждать через двадцать восемь минут в дальнем баре «Принца Альберта».
В дверь позвонили. Человек, державший палец на кнопке, был фрилансером, сотрудничавшим с Секретной службой на непостоянной основе и получавшим пятьдесят фунтов за час плюс накладные расходы. Работа сваливалась нечасто и обычно бывала либо слишком обыденной, либо чересчур грязной, чтобы поручать ее штатному сотруднику. Немало таких агентов были готовы в любой момент принять звонок, явиться в назначенное место и, выполнив поручение, получить деньги, которых вполне хватало на сносное существование.