Бомба времени
Шрифт:
— А где медсестра? — спросил Дэмми, отпрянув назад.
— А, да, присутствие половозрелой женщины твоего вида было бы полезно для вдохновления мужского стоицизма.
— Проехали! — пробормотал Дэмми, чувствуя слабость и головокружение.
Теплое онемение в боку постепенно проходило, а взамен ему нарастала боль.
Из заклубившегося вокруг тумана высунулась чья-то рука и схватила руку Монтгомери. Он покорно прошел вперед и уже не увидел, а просто почувствовал, как его кладут на спину на что-то металлическое, но не холодное,
Затем темнота, такая же мягкая, как сажа или паутина, опустилась на него, мешая все мысли...
На этот раз пробуждение было более неторопливым. Какое-то время он полежал, наслаждаясь ощущением чистых простынь и мягкого матраса, чувствуя аромат жареного бекона и свежесваренного кофе, а также испытывая общее блаженство. Затем он стал вспоминать все, что произошло с ним.
Ну... Вероятно, я лежу на спине в том переулке с пулей в голове, и мне просто чудится этот странный старик со своим волшебным самолетом и гвоздикой в петлице. Лучшее, что я могу делать, так это продолжать лежать, не гнать волну и продолжать наслаждаться галлюцинациями, пока они не угаснут...
— Ну, как я вижу, ты уже не спишь, — раздался совсем рядом радостный голос старика.
Дэмми открыл глаза. Ксориэлль стоял у кровати в небрежно накинутом желтом махровом халате и плавках, а на его тощем запястье болтались большие наручные часы.
— Эй! — слабым голосом окликнул его Дэмми. — Так вы настоящий...
— По-моему, мы это уже проходили, — серьезно ответил старик. — И вы все прекрасно поняли. Но я думаю, что надо время от времени заверять вас в этом, чтобы периодически избавлять от приступов недоверчивости.
— Как... как идут дела?
— Разумеется, как запланировано. А почему ты спрашиваешь? Ты ведь чувствуешь себя хорошо?
— Не слишком плохо, — слабым голосом ответил Дэмми.
— Я думаю, день лучше всего начинать с плавания, — оживленно сказал Ксориэлль. — Это не только освежает, но и даст мне возможность оценить твою физическую форму.
— Да вы шутите? — прерывающимся голосом воскликнул Дэмми. — Мне нужно, по меньшей мере, две недели лежать на спине, слушать по радио музыку, любоваться искусственными цветами на столике, наслаждаться едой в постели, и чтобы раз в час мне кто-нибудь взбивал подушку.
— Да, я уверен, что ты считаешь все эти ритуалы успокаивающими, но, к сожалению, у нас нет на это времени. Я уверен, что ты достаточно разумен, чтобы обойтись без некоторых ваших традиционных церемониалов...
— Церемониалов, дядюшка? В меня стреляли, потом прооперировали и заштопали, и вся королевская конница не стащит меня с этой кровати, по крайней мере, дней десять!
— Н-да, старые понятия действительно умирают с трудом. Подними ночную рубашку, Дамокл, и осмотри свою рану.
— Избавьте меня от этого. Я не мог смотреть, даже когда мне
— Смелее, мой мальчик. Приложи же минимальные усилия, чтобы справиться с чисто инстинктивными элементами твоего поведения. Окажи мне любезность, сделай, что я прошу.
— Иначе вы от меня не отстанете, — пробурчал Дэмми, но все же повиновался, задрал рубашку и обнажил совершенно нетронутый бок. — Гм-м... Наверное, это был другой бок, — сказал он и приподнял рубашку слева.
— Ну, как? — с бесконечным терпением спросил Ксориэлль. — Надеюсь, теперь ты удовлетворен?
Монтгомери с сожалением потер подбородок.
— Это самый реалистический глюк, какой у меня когда-либо был, — сказал он. — Могу поклясться, что я получил пулю под ребра, дотащился до машины и поехал домой, но потом мне стало совсем плохо, я вылез, прошел два квартала и угодил в ловушку в тупиковом переулке. И... ну, после всего этого глупо задавать вопросы. — Он криво усмехнулся. — Выходит, я просто перетрудился. Смешно... — Но усмешка его тут же исчезла, а взгляд сделался хмурым. — Или я сошел с ума, или все это происходит на самом деле. Если я спятил, то я последним узнаю об этом. Значит, я могу вести себя так, словно все это происходит в действительности.
— Ну, Дамокл, твоя отговорка, что я просто плод твоей фантазии, становится неубедительной. Прими же происходящее, не уклоняйся от решения проблемы, а решай ее.
— Ну, да. Если я все это вообразил, то почему именно вас? И как я очутился здесь? И вообще, где моя одежда?
— Подбери себе что-нибудь по вкусу, — Ксориэлль отодвинул дверцы встроенного шкафа и показал много рубашек, халатов и разнообразных плавок.
— Я имею в виду свою настоящую одежду. Не могу же я уйти отсюда в розовом кимоно.
— Я так и думал, что ты эмоционально привязан к своему шмотью. Одежда твоя выстирана, высушена, починена и находится в твоем постоянном жилище.
Дэмми откинул легкое одеяло, прошлепал к занавешенному окну, раздвинул шторы и выглянул наружу. Иссиня-черный океан, испещренный белыми пятнами, простирался до самого далекого горизонта. И, кроме него, ничего больше не наблюдалось.
— Так я действительно здесь — на Северном полюсе... И вы в самом деле заштопали во мне дырку так, что не осталось даже шрама?
— Вот это более-менее правильно, Дамокл.
— Сколько же времени я здесь пробыл? Держу пари, что лежал под наркотиками пару месяцев, а вы сделали мне пластическую хирургию или...
— Примерно семь часов двадцать пять минут. Начиная с восстановления твоей печени.
— Никто не может вылечить так быстро, — без всякой уверенности сказал Дэмми.
— Но ты излечен, — возразил Ксориэлль. — И пока ты лежал в коме, я провел полную чистку твоего организма. Сейчас ты более здоров, чем когда-либо в своей жизни. Пойдем, я покажу тебе, где тут что. Думаю, тебе будет интересно.