Бомбардировщики. Полная трилогия
Шрифт:
На экстренном совещании в салоне «эмки» все трое — Гайда, Мюллер и Эгер единогласно решили брать хутор. Без промедления! Местность знакомая, люди Мюллера иногда наведывались в этот район, выспрашивали у местных жителей всякую ерунду, а сами разглядывали окрестности, искали следы пришлых.
Не доехав пять километров до хутора, Мюллер остановил машину. Дальше он разделил свой отряд на три группы. Ночь. Разбитые грунтовые дороги. Кругом поля, луга, холмы и перелески, жилье почти не встречается. Немудрено и заблудиться, проскочить мимо нужной развилки. Тем не менее командиры решили обойти хутор с трех сторон, спешиться и взять выселки в кольцо.
Несмотря на ночь и мелкие
Услышав шум за забором и тихую ругань лезущих через забор солдат, повстанцы открыли огонь. Это им не помогло. Плотный огонь карабинов, винтовок и автоматов по окнам и дверям заставил противника залечь. Этого вполне хватило для бойцов экстренно сформированной штурмовой группы. Проскользнув через двор, солдаты одновременно ворвались в дом с парадного и черного входов.
Четверых повстанцев быстро успокоили прикладами. Труп пятого обнаружился в боковой спальне у окна. Ему не повезло, нарвался на шальную пулю. А может, наоборот, повезло, это смотря как считать.
В доме нашли керосиновые лампы, зажгли свет. В гостиную притащили связанных бомбистов. Допрос провели тут же, немедля. Гайда и Мюллер оба прекрасно понимали ценность признаний, полученных в первые минуты после захвата, пока подопечные не пришли в себя и не сориентировались в обстановке.
Одновременно солдаты переворачивали вверх дном дом, тщательно обыскивали двор, хозяйственные постройки и окрестности выселок. Всю добычу сносили в гостиную и складывали на стол перед ведущими допрос командирами. Улов оказался богатым: на чердаке нашли немецкую армейскую радиостанцию и два комплекта аккумуляторов; кроме взятых у бандитов пистолетов и двух автоматов, в подполе обнаружились магазинные винтовки, динамитные шашки, бикфордов шнур, взрыватели, сигнальные ракетницы, был там и изрядный запас консервов.
Судя по всему, повстанцы тщательно готовились к диверсиям, арсенала могло хватить на полвзвода ополчения. Допрос шел в жесткой форсированной манере. Об этом не принято говорить, но когда речь идет о жизни людей, соображения абстрактного гуманизма отходят на задний план.
Выпотрошив повстанцев, русские и немцы вернулись в город. Вторая стадия допроса проводилась в кабинете обер-лейтенанта Мюллера. Здесь уже вопросы задавались подробнее, все скрупулезно фиксировалось в протоколах. Работавшие вдвоем Гайда и Мюллер позволили себе начать с задержанными игру. Главным было выявить всех активистов Сопротивления, конспиративные квартиры, контакты с другими группами. Задача максимум, как всегда, это перевербовать захваченного агента, превратить его в источник дезинформации для вражеских штабов.
Рассказывая товарищам о проведенном ночью задержании, капитан Гайда кое о чем умолчал. Особист доверял Овсянникову и Чернову, как самому себе, но при этом считал, что есть вещи, знать которые командиру полка рановато. Речь шла о контактах повстанцев с советскими летчиками. Сопротивление получало информацию из первых уст, но принимать какие-либо решения рано. Сначала Гайда решил выяснить все, что только можно, восстановить полную картину и только потом рубить связи подпольщиков с советскими авиаторами и немецкими оккупационными войсками. Поспешность в этом деле излишня, могут ни за что пострадать наши люди.
Глава 29
Взгляд смерти
Последний вечер перед отъездом. Вроде все сделано, всех навестил, с родными наговорился до одеревенения языка,
В родном городе курсант Ливанов не только развлекался и гостил у старых друзей. Между делом он успел аккуратно разведать, где живет Назмиев, в какое время приходит с работы, один ли возвращается и кто у него соседи. Улица Раскольникова находилась в старом, малолюдном районе. Место хорошее. Трамвайную ветку проложить еще не успели, осталась в планах на следующую пятилетку. Домишки большей частью двух-трехэтажные. Фонарей во дворах нет, на задворках улицы стоят полуразвалившиеся сарайчики дореволюционных времен.
Назмиев живет тихо, дома не буянит, если гуляет, так в ресторане или у друзей. Впрочем, друзей у него нет, так — приятели по работе и прилипалы. Дом стоит на изгибе улицы, с фасада хороший обзор. Зато двор тихий, и жильцы натоптали тропку задворками, между сараюшками над оврагом. Хорошее место для засады.
Собираясь на дело, Владимир нарочно обрядился в свое старое пальтишко, валенки и найденную в чулане заячью шапку. Нельзя было светиться в курсантской шинели и форменной шапке, вдруг кто увидит. Зато перчатки взял свои, кожаные с мехом. В кармане гимнастерки лежал револьвер. Оружие Владимир днем почистил и смазал. Хорошая штука, и гильзы в барабане остаются, сейчас этот минус револьвера сыграет как плюс.
Пробравшись задами к дому Назмиева, Владимир огляделся по сторонам, вроде никого нет, и нырнул в облюбованный заранее сарайчик. Двери в хлипком сооружении давно уже не было, крыша просела и грозила провалиться внутрь, стены зияли здоровенными щелями. Пол был засыпан снегом. Ничего. Аккуратненько расчистить себе место, валенком сгрести снег к стене и можно ждать. Морозец невелик, с неба снежок сыплет, видимость метров 200–300, не более. Самое то.
Ждать пришлось долго. Владимир уже начал замерзать. Это если движешься, мороз тебе нипочем, а на одном месте долго не простоишь, и курить нельзя. Сквозь щели в стенах сарая Ливанов следил за проходившими по тропке редкими прохожими. Немного их. В основном люди идут по одному, торопятся домой со смены. Место здесь темное, неуютное, зато считается спокойным. Шпана в этом районе почти не встречается.
Часы показывают половину восьмого вечера. Поздно. Владимир успел задубеть и окоченеть, пока ждал проклятого энкавэдэшника. Ну, когда его черти домой понесут? А вдруг сегодня вообще домой не придет, на службе останется или загулял? Владимир не знал, сколько еще придется ждать. Могло выйти и так, что Назмиев давно уже дома, поужинал и пьет чай с плюшками. Вернулся домой не как обычно задворками, а по улице. Или Ливанов его не узнал, когда тот мимо проходил.
Стоп. Слышится скрип снега. Владимир прильнул к щели в стене. Вон, вдалеке между сугробами, маячит темный силуэт. Невысокий, плотный человек. Шапка, кажется, остроконечная, навроде буденовки. Он, не он? Ливанов видел Назмиева только один раз, и то издали, фигуру запомнил. Тогда он был уверен, что не обознается. Сейчас же Владимир сомневался, а вдруг?
Неизвестный приближается. Идет один, и встречных нет. Участок тропки между сараями пустынен, следы прошедшей здесь пять минут назад толстой тетки уже засыпало снегом. Да, похож на Назмиева. Фигура и походка точно его. Руки в карманах, голова вжата в плечи, держится чуть сгорбившись.
Владимир снял перчатку, медленно расстегнул полушубок и извлек револьвер. Оставалось взвести курок. Механизм глухо щелкнул. Черт! Услышал?! Нет, человек идет, внешне не показывая признаков тревоги, смотрит себе под ноги.