Бомбардировщики. Полная трилогия
Шрифт:
— Может, вообще не придут? С утра дождило, — озабоченным голосом произнес Гордеев, — подумают, что мы остались дома.
— Дурак. Они давно запомнили, что мы обычно в плохую погоду вырываемся в город, — усмехнулся Макс и хитровато прищурился.
— Верно. Если небо чистое, мы на задании или отсыпаемся после ночного рейда, — согласился Владимир, — а нелетная погода — это наше все. Свободное личное время в графике. Придут, они с утра, как тучи на небе увидели, так и поняли, что мы приедем в город.
— Опять цветы забыл нарвать! — вспомнил Дима и хлопнул себя по лбу.
Гордеев
— А где?! — потерянно протянул Дима. — Может, задерживается?
Нет. Сара не задерживается. Элен, поздоровавшись с ребятами и позволив Владимиру поцеловать ручку, принялась сбивчиво рассказывать, что у подруги большое горе. Она не придет. Не может. Нет, дело не в Дмитрии, она его любит, но прийти не может. В семье приключилась беда. Страшное горе. Погиб Якоб, старший брат Сары.
— Я сама не знаю, что там точно случилось. Сара ничего не говорит, почернела от горя, плачет. Переживает страшно. Родители сразу постарели на десять лет.
— Несчастный случай? Вражеский налет? — Владимир вспомнил, что два дня назад англичане сбросили на город бомбы. Промахнулись, потеряли ориентировку, спутали город с военным объектом либо напоролись на наши перехватчики и в панике сыпанули бомбы куда придется.
— Нет, Якоба убили немцы. Три дня назад привезли тело. Его застрелили во время облавы, — держалась Элен хорошо.
— Странно.
— Сара почти ничего не говорила о своем брате. Человек он был неплохой, но связался с дурной компанией.
При этих словах Дмитрий непроизвольно стиснул кулаки, его лицо враз заострилось, глаза сузились.
— Плохая компания? Она рассказывала о семейном деле.
— Я не знаю. Говорят, Якоб был связан с подпольем.
Отстраненно наблюдавший за разговором Владимир неожиданно понял, что Элен хоть и переживает за подругу, но рассказывает о смерти ее брата совершенно спокойно. Кажется, она восприняла происшедшее как должное. Или все дело в слухах о подполье? В свое время девушка обмолвилась, что ее семья не одобряет методы деголлистов. Воевать надо честно, да и новая власть не хуже прежнего французского правительства.
— Как я понимаю, к дому Сары нам лучше не приближаться, — тихо проговорил Макс, наклоняясь к уху Владимира. Тот в ответ молча кивнул.
Стоять и разговаривать посередине улицы неудобно. Сообразив, что прохожие бросают на них неодобрительные взгляды, Владимир Ливанов предложил пройтись, и если по пути встретится уютное заведение, зайти, посидеть в тепле и уюте за чашкой чая. Настроение упало, летчик чувствовал себя не в своей тарелке. Вроде бы брат подруги его друга погиб не по нашей вине. Сам оказался дураком, а все равно на душе остался неприятный осадок.
Да еще Дима Гордеев убитым голосом с тяжелым вздохом предложил друзьям обойтись сегодня без него. Обеспокоенные состоянием друга Владимир и Макс отпустили его, только взяв клятвенное обещание возвращаться к ратуше и, реквизировав машину, ехать домой.
Во время прогулки Владимир постарался незаметно перевести разговор на нейтральную тему, развлечь девушку, помочь ей расслабиться и забыть о плохом. Беззастенчиво пользуясь услугами Макса как переводчика, Ливанов рассказал несколько забавных историй из своего детства. Словно невзначай, вспомнил, как первый раз в жизни торговался на восточном базаре в Тегеране.
Помогло, в глазах Элен зажглись задорные огоньки, на лице заиграла румянцем лукавая улыбка. Ответив девушке такой же искренней жизнерадостной улыбкой, Владимир на ходу сочинил историю о своей якобы встрече с диким медведем на улице Севастополя зимой в страшный мороз.
Сочинял летчик от всей души, искренне, да так, что Элен почувствовала подвох только тогда, когда Владимир на голубом глазу описал, как он накормил медведя замерзшей водкой и привел в военный городок, а часовому на воротах сказал, что это командир дивизии в волчьей шубе и меховой шапке. Девушка не осталась в долгу и ехидно поинтересовалась: правда ли, что в России зимой бывают такие морозы, что слова на лету замерзают, а по весне оттаивают.
— Чистая правда! — расхохотался в ответ Владимир.
— Только не говорите девушке, какие слова по весне оттаивают, — прозвучал за его спиной громкий голос капитана Гайды.
— Товарищ капитан? — Ливанов резко остановился и повернулся к догнавшему их особисту.
— Разрешите представиться. Капитан Гайда, оперуполномоченный особого отдела, — Михаил Иванович церемонно поклонился девушке и галантно коснулся губами протянутой ручки.
— Очень рада, — Элен удивленно хлопала ресницами, пытаясь понять, чего хочет от нее и ее друзей этот русский офицер.
— Владимир Александрович, разговор серьезный, касается вас и вашей дамы. Прошу отнестись к делу со всей ответственностью и не принимать скоропалительных решений, — обращаясь к однополчанам, Гайда перешел на русский язык.
— Хорошо. Я слушаю, — по обращению Ливанов понял, что разговор будет неофициальный и непосредственно касающийся судьбы Элен.
— Давайте присядем. — Гайда смущенно улыбнулся и кивнул в сторону уличного кафе на противоположной стороне улицы. — Самое первое, я ничего не имею против вашей дружбы и более серьезных отношений, — начал особист, когда компания расположилась за столиком.
— Вы начальник Владимира? — поинтересовалась Элен.
— Нет, моя работа связана с обеспечением безопасности части, в которой служит ваш друг. — Гайда непринужденно переходил с французского на русский и обратно.
— Жандармерия, — Макс Хохбауэр умудрился одним словом перевести должность капитана Гайды на понятный Элен язык.
— Можно и так назвать. Товарищи, вам уже известно, что случилось с Якобом Гольдбергом? Уточню, я лично видел его труп и допрашивал его подельников. Он, равно как и его отец, отец Сары, был активным участником Сопротивления. Причем это не политическая группа, а настоящие боевики. На их руках кровь, налеты на дальние гарнизоны, обстрелы нашего аэродрома, убийства.