Бомбермэн
Шрифт:
Мужичок с помятым лицом медленно шаркал туда-сюда, глубоко о чём-то задумавшись, а амбал, сложив руки на груди и откинувшись на стену наблюдал за ним.
– Погодин!- в окошке мелькнули слюнявые губы нового дежурного.- На выход!
Я вышел за моим щуплым провожатым, который размерами разительно отличался от Коновалова и Бачилко. Идя за ним и глядя на птичий затылок, на котором неловко сидела большая фуражка, бережно поддерживаемая большими красными ушами, я вдруг ощутил криминальный порыв треснуть его, как следует, или наподдать под зад. Я бы мог свернуть его в бараний
Казалось, дежурный прочёл мои мысли, потому что на его лице появилась косая, издевательская ухмылка, как бы говорящая: "Что, съел? Так тебе и надо!"
Деньгин сидел на высоком подоконнике, куря в открытую форточку и глядя на темный осенний вечер за окном, который пытались развеселить только что вспыхнувшие фонари. Услышав, что я вошёл, он легко спрыгнул и аккуратно затушил окурок в пепельнице. Он не смотрел на меня, но во всей его фигуре чувствовалось затаённое торжество.
– Присаживайтесь Андрей Михалыч,- довольно любезно сказал Деньгин, - скоро подойдёт ваш адвокат и свидетели. Посмотрите в глаза тем, кого вы обманули.
– Я никого не обманывал, - не сумел сдержаться я.
Деньгин скептически хмыкнул, перебирая бумаги на столе.
В дверь постучали. Появилась приснопамятная Елена Поликарповна Медянская. Опасливо оглядываясь на меня, она уселась на предложенный стул и замерла, вцепившись наманикюренными пальцами в крокодиловую сумку. Следом за ней вошла невзрачного вида девушка-секретарь в униформе. Редкие её волосы были собраны в подобие крысиного хвостика.
Не успела за ней закрыться дверь, как вошёл подтянутый Михаил Андреич и с деловым видом, расположился рядом со мной, заскрипел кожаной папкой, доставая какие-то бумаги. На меня он даже не посмотрел, только сухо поздоровался с присутствующими. Я немного напрягся. Что-то было не так, а что я понять не мог. Поэтому прибег к излюбленному способу просматривания образов.
Ледокол "Деньгин" набрав ошеломительную скорость, нёсся, разгоняя косяки серебристых рыб к белеющему вдали ледовому полю. Ну, с этим ясно - всё, как обычно. Только скорость непривычно высокая, да трепещет на флагштоке победный стяг. Торопится победить.
Елена Поликарповна предстала в виде балансирующего на хлипкой конструкции из беспорядочно собранных тонких жердочек толстого, мокрого животного, неизвестной породы с ощипанным местами мехом. Животное, впрочем, было привязано поперёк туловища верёвкой, вроде цирковой лонжи. Конец её терялся в облачной дали.
Секретарша выглядела, как отутюженная стопка белья, обильно сбрызнутая одеколоном, а вот удивительный Михаил Андреич встретил меня защитным зеркальным экраном.
Хм...
Первый раз в жизни я попал в ситуацию, когда приходилось честно отвечать на вопросы и видеть, как они превратно истолковываются. Абсурдность ситуации была в том, что доказательства моей невиновности лежали в поле, недоступном пониманию материалистичного ума и никак не могли быть расценены, как алиби. Пока Елена Поликарповна со слезами на глазах рассказывала, как я погружал её в гипноз (а я погружал, в чём вынужден был признаться).
С каждым вопросом и каждым ответом я понимал, что увязаю всё глубже, а когда Медянская, исподтишка торжествующе сверкнув на меня тёмными глазами, привстала, чтобы поставить подпись под протоколом, я снова вызвал в уме её образ. И увидел, что толстое животное, прочно утвердившись на жердочках, уже держит в цепких лапках большой орех и готовится самозабвенно вонзить в него зубы. "Наверно получила вознаграждение от хозяина!" - подумал я. И вдруг увидел, как верёвка, опутывающая тельце зверька дёрнулась, как будто кто-то невидимый схватил за её середину и с силой потянул вниз. Орех выпал из лап животного, и оно отчаянно цепляясь за жердочки, заскользило вниз. На секунду из тумана показалась чья-то крепкая, поросшая черными кустиками волос рука, удерживающая верёвку, и тут же скрылась.
Медянская вдруг побледнела, заспешила, и даже не попрощавшись, выскочила за двери. Наступила минута молчания, во время которой следователь с видимым удовольствием затянулся сигаретой.
– С минуты на минуту прибудет ещё один свидетель, - сказал Деньгин, обращаясь к адвокату.- Посмотрим, что вы скажете, когда прослушаете ещё одну трогательную историю о своём подзащитном.
– Любезный Николай Григорьевич,- отвечал адвокат,- в той же мере, как вы привыкли доверять фактам, я привык доверять интуиции, которая меня ещё ни разу не подвела. А факты...факты можно и подтасовать, не мне вам об этом рассказывать, -он помолчал, потом добавил.
– Есть ли результаты графологической экспертизы?
– Завтра будут, и я не сомневаюсь, что всё сойдётся. Ну, до чего же дело ясное, аж противно!- он засмеялся и потёр руки.- Не понимаю, чего вы упорствуете?
В этот момент в дверь постучали, и появилась голова дежурного, доложившего, что явился свидетель.
Теперь на сцену выступил Сергей Иванович Петраков, чьи потрясающие рассказы о выходе в астрал собирали вокруг него толпы восторженно открывших рот новичков. Прохождение курсов "для особо продвинутых", наложили на его личность неизгладимый след. И он частенько критиковал меня "в кулуарах", доказывая, что мог бы всё сделать лучше, чем я. Это был не враг, а просто завистник, с наслаждением начавший рассказ о моих жестоких играх с неокрепшим разумом учеников.
Секретарша быстро печатала, не поднимая головы. Адвокат молчал. Деньгин кивал головой и рисовал квадратики и зигзаги на бумажке, а я слушал все эти бредни и думал о том, как порой один маленький камень, сдвинутый с места, может вызвать целую лавину. И вызвал эту лавину именно я.
Рассматривая образ Петракова, я обнаружил абстракцию, по типу тех, что рисовал знаменитый мастер Сальвадор, помещённую в стеклянную банку с плотно завинченной крышкой. Внутри перемещались линии и образы, большей частью напоминающие искаженные лица и изуродованные цветы. "Да-а, курсы для продвинутых, продвинули его не в ту сторону"- подумалось мне. Парень был похож на галлюцинирующего наркомана.