Бомбермэн

Харрис Натт

Глава XV

Я проснулся когда все спали, лампочка трещала под потолком, заливая камеру холодным мертвенным светом. Дышать было абсолютно нечем. Уставившись в одну точку я лежал на спине и на меня вдруг накатило такое ощущение собственного бессилия, что я почувствовал себя как птица в клетке, которая бьётся в кровь о прутья. Именно физически почувствовал, что лишён свободы. Я не мог открыть двери и выйти на свежий

воздух. Не мог посмотреть, как встаёт солнце, не мог пробежаться по утренним улицам, пойти, куда вздумается и делать что захочу. Это было то, чего боятся люди,невозможности делать то, что захочешь. Я знал, что нельзя концентрироваться на этих мыслях, потому что это всё относительно. Как это ни смешно, обычно мы никогда не делаем то, что хотим и на свободе, хотя имеем для этого, казалось бы, неограниченные возможности. Поэтому свобода эта кажущаяся.

"Там где твоё сознание - там ты"- вспомнил я свой любимый лозунг, и перенёсся из душной камеры на берег тёплого океана, ощущая всем телом горячий воздух, поднимающийся от нагретого солнцем песка. Чтобы не сгореть на солнце, перебрался в тень какого-то широколистного растения, улёгся на шелковое песочное ложе и стал слушать прибой. Запах солёной воды и водорослей перемешивался со сладким ароматом тропических цветов. С моря дул лёгкий бриз и раздавались крики чаек...

Я не заметил, как снова уснул, и проснулся от толчка в бок.

– Вставай, тебя вызывают!- это был Серый.

В окошке я увидел Бачилко, сменившего Коновалова. Вот уж, поистине, "двое из ларца". Идя в кабинет следователя я вдруг ощутил нервную дрожь. Тело реагировало на программу: "Тюрьма это страшно", хотя умом я понимал, что всё будет, так как будет.

На улице было пасмурно и темно, в кабинете горел свет. Следователь сидел за столом, разбирая бумаги. Деньгин был чисто выбрит и одет в серый свитер со сложным рисунком, напомнившими мне узор потолка в междуигрии. По его лицу ничего нельзя было прочесть и если бы я не владел искусством видения образов, то он мог бы играть со мной, как кошка с мышью. Михаил Андреича пока не было, поэтому я расслабился. Деньгин оставил попытки воздействовать на меня в его отсутствие. Вскоре, наверно, явятся свидетели - Нерович, Илюхин и может быть, Цибиков, тот самый Илюша - личный Рэнфилд Альберта Вениаминовича.

Сегодня ледокол "Деньгин" потихоньку двигался вокруг огромного айсберга и это было что-то новенькое. Неужели Николай Григорьич изменил самому себе?! Конечно, он не мог видеть того, что творится на тонком плане, и истолковывал подоплёку странного поведения свидетелей с точки зрения обычного человека, знающего только физический мир и осознанно живущего только в нём. А поэтому виделась ему какая-то чертовщина.

В дверь постучали.

– Можно?- в кабинет вошёл ещё один "марксист" - Славик Нерович.

Он явно был наслышан от своих товарищей "по несчастью" о том, что творится на допросах. И нервничал. Славик был полностью закомплексованный, при помощи такой же закомплексованной матери, мужчина, у которого от мужчины оставались, по сути, только щетина на лице и брюки.

С женщинами ему решительно не везло, и он посещал курсы всевозможной магии, штудировал книги по пикапу, использовал одеколон с феромонами, которые могли сделать его привлекательным. Но ему было невдомёк, что настоящие женщины умеют читать написанное невидимыми буквами послание на лбу каждого мужчины. На его лбу горели неоновые буквы -"Козёл".

Я предлагал ему специальную схему работы над собой, которую он, разумеется, не использовал, предпочтя читать молитвы "от демонов".

– Мне нужно задать вам несколько вопросов, -добрым голосом сказал Деньгин свидетелю. Тот сел поудобнее и стараясь не смотреть в мою сторону, приготовился отвечать.

Речь свою он заучил "на пятёрку". Наверное много раз повторял перед зеркалом, поэтому бодро стал докладывать всё, что знал о моих прегрешениях.

Дверь открылась и вошёл мой адвокат, чьё появление вызвало на лице следователя лёгкую гримасу недовольства.

Михаил Андреич сел, закинув ногу на ногу и упёрся взором в свидетеля, который покосился на него, заёрзал и стал говорить медленнее и тише, а потом и вовсе невпопад. Через минут пять он стал растерянно озираться по сторонам и нести какую-то околесицу. Следователь призвал его сосредоточиться и отвечать по существу, но всё бесполезно.

Да, я забыл рассказать про его образ. Он впечатлял.

Это был чёрный, антрацитовый океан с застывшими на нём волнами, посередине океана стоял черный же столб, затейливо отлитый, будто из чугуна. На самой вершине рос едва живой цветок, трепетный, бледный и слабый, как опийный мак. Вокруг цветка кружилась огромная в пол-свинцового неба стая насекомых, колючих, шипастых, с лапками-пилками. Они пытались сесть на цветок и поранить его или съесть, но как только одно из насекомых приближалось к цветку, другие тут же отгоняли его, поэтому пока одному из них не удастся добраться до цветка, он оставался жить.

В небе появилась большая птица и направилась к цветку. Насекомые ускорили своё движение, черная туча поднялась, позабыв о цветке навстречу врагу и атаковала. Я с увлечением следил за событиями, и мне было жаль несчастный цветок. Я понимал, что он оставался жить до тех пор пока насекомые мешали друг другу. Но это не могло продолжаться вечно. Незаметно для себя я включился в игру и мысленно призвал в помощь другую птицу, которая немедленно показалась на горизонте и направилась на помощь подруге. Большие крылатые воительницы принялись разгонять и пожирать злобных насекомых...

– Да что за чёрт!!!- внезапно грянул кулаками о стол Деньгин.

Я даже подскочил на месте от неожиданности, резко вернувшись на грешную землю.

– В чём дело Николай Григорьевич?- невозмутимо спросил адвокат. В отличие от меня он даже не пошевелился.

– Не знаю, что со мной, может что-то съел, отравился. Мне нехорошо, тошнит, голова кружится...- тихо лепетал скрючившийся на стуле Славик, весь покрытый крупными каплями пота.