Бомбовоз Его Высочества
Шрифт:
Но – хорошо. Теперешними темпами всю провинцию проскочишь за десяток дней и даже не заметишь. Лишь бы снабженцы не подвели и не оставили без горючего.
Среди грохота и лязга первый взрыв был едва слышен. Чачу не сразу сумел осознать значение нового звука. Справа, не очень далеко, лес, слева – тоже. Видимость ограничена, танки впереди, танки сзади. Колонна растянулась, голову и хвост разделяет столько, что от одного до другого пешком – целое путешествие. Вдобавок армейская пехотная бригада движется где-то позади. Лепс явно
В наушниках кто-то ругнулся, и сразу громыхнуло еще. Теперь – часто и грозно.
– Массаракш!
Взгляд направо, взгляд налево… Лес стоял густой, пока молчаливый. Если есть там засада, ее не видать. Рвется где-то впереди. Не разглядеть за колонной, а ожившая связь приносит лишь ругань да крики. Торчать в башне на виду у возможных врагов опасно, нырнуть бы внутрь, но так хоть какой-то шанс увидеть врага. И вообще, пехоту бы!
Танк резко застыл. Бат качнулся, навалился на люк, машинально ругнулся. Шедший впереди «дракон» тоже застыл, а вероятнее, встала вся головная часть колонны. В отдалении вдруг вспучилось, огонь и дым рванули в стороны, что-то мелькнуло. Кому как, а Бату пояснения не требовались: у кого-то сдетонировал боекомплект. Никаких шансов на спасение. Вспышка, и всё.
Башня стала проворачиваться влево. Пушка дрогнула в поисках цели. Не нашла. Башня покатилась вправо.
– Семнадцатого разнесло!
– Корну! Горишь!
И по-прежнему ничего не понять.
– Полурота! Четные – башни направо, нечетные – налево! – Большего придумать Чачу не смог, а так хоть какая-то готовность к отражению нападения. Раз никто не знает, с какого фланга ударил враг. Тут осозналась еще одна странность: среди взрывов и треска пулеметных очередей совсем не было слышно гулких выстрелов танковых пушек.
– Я второй! – Голос принадлежал заместителю бригадира. Куда девался сам командир, даже гадать не хотелось. – Не двигаться! Всем стоять на месте! Тут мины! Массаракш, саперы где?
Кто-то отозвался в рифму, предусмотрительно не представившись. Саперы были вместе с пехотой, то есть позади. Даже свои, бригадные, и те шли в тылу.
Для Чачу приказ не являлся новостью. Уже сообразил, только немедленно по краю сознания скользнул вопрос: откуда хонтийцы узнали о маршруте бригады? Они же не могли утыкать подземными сюрпризами все дороги – своих бы подорвалось больше, чем врагов. Вторжение началось сегодня утром; до того был зыбкий, но как бы мир.
Что-то шевельнулось в кустах слева, и второй лейтенант прореагировал раньше, чем толком разглядел.
– Нечетные – огонь по лесу!
И не важно, кто там, зверь или человек.
Пулеметы ударили дружно. Почти сразу к полуроте Бата присоединились остальные машины. Глупо стоять вот так, на одном месте, и изображать из себя мишени. Главное – лес не прочешешь. Некому. И бригадир молчит. То ли вышел из строя, то ли на другой волне докладывает командующему или ругается с отставшими частями.
Впереди вновь прогрохотала целая серия разрывов. Не иначе часть фугасов была радиоуправляемой.
– Я сорок шестой! Имею попадание!
Дальше началась обычная ругань с выяснениями и просто с криком.
Теперь уже стреляли не только пулеметы, но и пушки. Лес слева распухал разрывами, кусты стригли пули и осколки. По идее, если там кто и скрывался, то он давно должен был бежать без оглядки.
Что-то ударилось о люк, с противным свистом отрикошетив в сторону.
Не бегут ведь! Массаракш!
Еще одна ракета понеслась к застывшим машинам. Снова позади. Расстреляют ведь всех понемногу, не сейчас, так когда закончится боекомплект.
– Я второй! Всем! Пятимся! Не разворачиваться! Медленно!
А вот где Первый? Но наконец хоть что-то конкретное, а не ругань напополам с эмоциональными пояснениями. Впрочем, легко сказать: пятимся, когда все выстроены в колонну! С другой стороны, действительно, пока развернешься, может стать хуже. Лишь бы затора не было.
Чачу дождался, пока задняя машина тронулась с места, скомандовал механику-водителю. Наводчик с заряжающим тем временем азартно продолжали расстреливать патроны со снарядами.
Поравнялись с застывшим танком, даже прикрыли его бортом. Повреждение бросалось в глаза сразу же: ракета снесла опорный каток, рядом с ним был перекошен еще один. Для экипажа такое попадание можно считать удачным, насколько удачными вообще могут быть попадания. Но хоть живым почти наверняка останешься. Кстати, судя по открытым люкам, внутри уже никого не было. Другого подбитого танка не видно. Смогли ли его утянуть, или он остался на ходу… Вот впереди наверняка творилось такое, по сравнению с чем тут была курортная тишина.
Отход невольно затянулся, и все же танки вышли на поле, немного рассредоточились и вновь отползли назад, к следующему зеленому массиву. Здесь и застыли под относительным прикрытием в ожидании пехоты, саперов и задержавшихся в отступлении товарищей.
Внезапно что-то зашипело, заскрежетало, и на поле обрушился огненный дождь.
Сработано было отлично. Все подготовлено заранее. Судя по кучности ракетного залпа, место было пристреляно давно. Единственное, враги немного опоздали с началом стрельбы. Все не рассчитаешь. Каких-то десять – пятнадцать минут, и бригада была бы накрыта целиком.
Земля вздыбилась, разукрасилась разрывами. Огонь по площади – неплохая вещь, когда площадь занята врагами. Даже не начнешь ответный огонь. Видно, с какой стороны летят ракеты, только помимо направления есть еще и расстояния. И где застыли установки, не скажет никто. Оставалось благодарить судьбу, что уберегла, позволила миновать участок чуть раньше. Но – страшная картина: десяток танков, вздыбленное поле и извечная игра войны: попадут, не попадут?
Чачу видел, как разрыв вспух вплотную к «дракону». Танк приподняло, словно не тяжелая машина была, а какая-нибудь древняя телега, а затем перевернуло вверх гусеницами.