Бомж городской обыкновенный
Шрифт:
– Нет, уважаемая, так не пойдет, – сказал Витек. – Нет, нет и нет! Что ты! Придется две недели нас потерпеть.
– Договор есть?
– Нет, но какое это имеет…
В дамочке проснулась решительность, рожденная кризисной ситуацией. Она вдруг прыгнула к кровати и резко сдернула с нее одеяло. Бомжи оказались голыми.
– Пошли вон! – велела она. – Сейчас же! Вместе со своими погаными причандалами. Тогда обойдется без милиции, и вы еще получите по пятьсот рублей на пиво. Или же я звоню "ноль-два". Ну!
Витек понял, что дальше комедию ломать не стоит.
– Ладно, уговорила, – сказал он. – Но Юре это просто так с рук не сойдет.
Пока они одевались, хозяйка нервно курила у открытого окна.
Как только бомжи вышли из подъезда и повернули за угол, из машины вышел Вадим и почти подбежал к ним. Он радостно улыбался.
– Ну, как все прошло?
– Кино было первый класс, – хмуро ответил Витек. – Но все-таки так поступать с ней не следовало. Пожалел бы сестру.
– Не твое дело! – отрезал тот. – Ты ее не знаешь!
– Не мое, – согласился Витек, обошел его и пошел дальше. Вадим ему не нравился.
– Эй! – крикнул тот вслед. – а где тебя найти, если что? Вдруг опять работа будет.
– На Садовом, – бросил Витек, не оборачивась.
У метро он поменял деньги и разделил их с Ольгой.
– Я никогда не забуду сегодняшний день! – сказала она нежно. – Даже не верится, что все это было на самом деле.
– А этого и не было, – сказал Витек.
– Как "не было"? – удивилась она. – Я же все помню.
– Это не на самом деле.
– То есть?
– Спектакль. Разыгран для тебя персонально.
– Ври больше!
– Точно! Я оказал этому малому одну услугу, а он таким образом отблагодарил меня.
Она все еще не верила.
– Что же такое ты для него сделал?
Витек изобразил на лице таинственность.
– Пока рассказать не могу. Это касается безопасности.
– Его?
– Не только. Может быть, и всего города.
– Значит, ты теперь вроде тайного агента? – с иронией спросила Ольга.
– Типа того, – скромно ответил Витек.
Она чмокнула его в щеку на прощанье.
– Ух, ты мой агент! Не пропадай надолго.
И уехала.
8
Витек стал думать о ночлеге. На решетке сейчас хорошо – теплый воздух, неспешные беседы, Профессор опять же. Кто-нибудь притащит бухла. И обжорка рядом. Можно посидеть душевно. Но туда путь закрыт.
Витек аж застонал от досады. "Вот же мудак! – подумал он об омоновце. – И откуда он взялся на мою голову?" Но в душе он понимал, что они в одинаковой степени взялись на головы друг друга. Ему было интересно, знает ли тот, что он уцелел и выбрался из канализации, или по-прежнему думает, что он сломал себе шею, когда падал?
Он вспомнил слова про контрольный выстрел и подумал, что такой, как он сразу не успокоится и будет проверять жив ли он еще. Но как он сможет проверить? Станет наведываться к вентиляционной решетке? Это ладно, пусть наведывается. Захочет спуститься в тот самый люк, чтобы посмотреть, не лежит ли внизу тело? Вряд ли он на это решится. А с другой стороны – что
Никто. Ладно, допустим, он полез. Трупа там не нашел. Ну и что с того? Не означает же это, что его не было. Труп могли найти рабочие, сожрать крысы, его могло унести потоком сточных вод. Получается, что доказательства того, что Витек жив, ему взять неоткуда. Если только они случайно не встретятся на улице, а это маловероятно. По всему выходит, что Дикий Омоновец должен еще несколько дней помотаться по Москве и убраться обратно в свой Суходрищенск или Мухосранск, или как его там. Его же на службе ждут. Он скажет, что лежал где-то раненный в голову – его и простят. Тогда и Витек сможет вернуться к прежней размеренной жизни.
Бездомная жизнь на теплой решетке вместе с корешами казалась Витьку теперь едва ли не воплощением счастья. Она представлялась ему овеянной почти домашним уютом. Пускай у него не было дома, но было постоянное место в этом городе, куда он мог возвращаться по вечерам. А теперь такого места не осталось и приятелей новых нет. Где теперь, блядь, ночевать? В мае ночи еще холодные, на улице не поспишь.
После долгих поисков он нашел относительно теплый и почти чистый подвал, и устроился там. Он уже закрыл глаза и начал дремать, как вдруг чей-то вкрадчивый голос негромко сказал.
– Экскюзэ муа?
– Ну? – ответил ему другой, грубый и хрипловатый.
– Бонсуар!
– Ага.
– Парле ву франсэ?
– Нет.
– Парле ву англе?
– Нет.
– Парле ву рюс?
– Есть немного, – скромно признался тот.
– Кель дат сом ну?
– Не знаю
– Донэ му силь ву пле…
– По-русски говори! Задолбал уже.
– Дай закурить.
– У меня нет.
Витек открыл глаза. Голоса пропали. Вокруг была подвальная темень, наполненная влажными звуками текущей по трубам воды. Где-то возились мыши и слабо пахло кошачьим дерьмом.
– Кто здесь? – спросил Витек.
Никто не ответил. Он опять закрыл глаза. Долго ничего не было слышно.
– Он уснул? – осторожно спросил первый голос.
– Хрен его знает, – ответил второй. – Не пойму. Мне отсюда не видно.
– Ладно, будем считать, что уснул. Так на чем мы остановились?
– Ты рассказывал о жизни во Франции.
– Нет, это раньше. А после того?
– Попросил закурить?
– Точно. Ты дашь мне сигарету?
– Здесь курить нельзя.
– Почему это?
– Нас предупреждали. Не коси под дурачка.
– Да ладно, тоже мне!
– Нельзя – и все тут! Терпи, а лучше – бросай.
– Еще чего! С какой это стати?
– С такой, что здесь не курят.
– А я дым стану в ухо пускать. Здесь и слышно не будет.
– Ну, не знаю.
– А чего тут знать-то? Ты что, в форточку никогда не курил?
– Ладно, уговорил. Держи!
– Кес ке се? А получше ничего нет?
– Не нравится – давай обратно.
– Нет уж.
Где-то чиркнула зажигалка и в воздухе запахло дымом. Витек опять открыл глаза.