Бомжонок
Шрифт:
Каково же было удивление подводника, когда, вернувшись в зал ожидания, он встретил Веру в обществе стражей правопорядка. Заплаканная, встревоженная и испуганная, она напоминала ему маленькую беспомощную птичку, которая, случайно залетев в открытое окно, в панике билась о стекло, безуспешно пытаясь вернуться в небо.
«Егорка пропал», – эти слова резанули его сознание. А она доверчиво склонила голову на его плечо и разрыдалась. Её растрепавшиеся волосы пахли ветром, слёзы обжигали его щёку. В этот момент как будто что-то оборвалось в груди
В сознании офицера мгновенно созрело решение: «Надо помочь. Задержусь на денёк. Ничего за это время с отцом не случится. Если болезнь «нехорошая», то это история долгая…»
– Где искали? – спросил моряк.
– Здесь, на вокзале, – ответил милиционер.
– Что же вы стоите! Пойдёмте! – скомандовал он. – Люди в помощь есть?
– Найдутся, – неохотно ответил один из стражей правопорядка, смена которого, видимо, скоро заканчивалась.
– Женщину надо устроить в комнату матери и ребёнка. Поспособствуете? Пусть она отдохнёт, а мы поработаем.
– Мы смотрели, мест нет, там объявление висит, – ответил тот, что держал на руках малышку.
– Нет, я не хочу никуда устраиваться, ни в какую комнату. Я с вами пойду, – возразила Вера. – Или здесь подожду. Какой мне может быть отдых!
Видя такое искреннее участие и готовность мужчин помочь, она заметно оживилась.
– Да куда же вы с малышкой? Здесь, в зале, подождите, – сказал моряк тоном, не допускающим возражений.
Он помог ей вместе с ребёнком устроиться поудобнее, а сам с тремя милиционерами отправился на поиски мальчика. Мужчины прочесали всю Комсомольскую площадь, все прилегающие к вокзалам переходы, выходы на перрон, прошлись вдоль путей, проверили каждый закоулок Казанского вокзала, побеседовали с компанией местных бомжей, но результата это не принесло.
Новая жизнь Егорки
– Все поели, братва? – спросил вожак, бросая в вылезшую из какой-то щели огромную крысу кость со «стола». – Гоните деньги на бочку!
– Жачем в кищку кидача? – не понял малыш.
– Он не в киску кидается, это крыса! – пояснила Тоня. – Они кусаются. Во сне могут что-нибудь отгрызть – и не почувствуешь… И еду крадут.
В этом сообществе беспризорников существовало строгое правило: две трети «заработка» сдавали в общий котёл. Часть общих денег вожак ежемесячно отдавал Генке Бригадиру с Ленинградского вокзала. Как говорили, «платил дань» – чтобы членам «стаи» Сеньки Моряка разрешали просить милостыню в переходах метро и петь в электричках – тем, кто умеет.
О «наезде» Сани Шалого с требованиями ежемесячной платы Генка Бригадир уже знал и обещал решить эту проблему, но в связи с этим почти в два раза увеличил «налог».
– Тем более у вас братвы теперь больше, – добавил он. – Каждый должен зарабатывать!
Остаток денег Сенька
С того времени, как Сенька оказался на улице, его «экипаж» вырос, и все хотели попасть вместе с вожаком в тёплые края. Да и сам он не смог бы теперь их оставить без своего покровительства. Средств на заветное путешествие требовалось всё больше, но денежный запас рос очень медленно. Слишком много случалось непредвиденных, но необходимых расходов.
– Не жмитесь, братва! Для всех стараюсь! – напомнил Сенька. – Вот уедем к морю, совсем другая жизнь начнётся! – мечтательно произнёс он и широко улыбнулся.
…Тоня постелила на толстые трубы, обмотанные жёлтым изоляционным материалом, какие-то тряпки, позвала Егорку.
– Давай спать, поздно уже, – распорядилась она. – Я рядом с тобой буду, – сказав это, девочка помогла Егорке расстегнуть его красивый ярко-синий комбинезончик.
– А где моя коватка? – недоумённо спросил малыш.
– Теперь здесь твоя кроватка! – сообщила девочка. – Что, не нравится?
– Это не коватка! – возразил Егорка.
Мальчишки вокруг засмеялись.
– О, интеллигенция пожаловала!
– Не нравится ему…
– Ничего, юнга, привыкай к настоящей жизни! – посоветовал Сенька Моряк.
– А где поштынка? – спросил Егорка, надув пухлые губки. – И одеялко…
– Г-где п-простынка! – передразнил Борька.
– Одеяло ему подавай! – захохотали обитатели теплушки.
– У меня в Саратове тоже простынка была! – вставил Генка. – А теперь нету!
– Почему они шмеюча? – обиделся малыш.
– Да не смотри на них! Посмеются и перестанут. Они мировые, в общем, пацаны! Нормальные. Ложись давай…
Малыш стал снимать носочки.
– Э, носки не снимай! – остановила его «нянька». – Спи так!
– Ношочки надо поштиять, – возразил мальчик.
Все опять засмеялись.
– «Носочки постирать!» Какой аристократ выискался, – веселилась публика. – Где ж тебе стиральную машинку тут взять?
– Тогда въюкопашную! – настаивал Егорка, явно намереваясь заплакать.
– Ой, «врукопашную» носки стирать собрался! Ну, цирк!
– Хватит вам ржать! – попыталась урезонить всех Тоня. – Он же маленький!
– Я башой! – снова возразил Егорка, и плакать ему совсем расхотелось.
– Ладно, большой, – согласилась нянька. – Мы здесь так спим. На трубах. Они тёплые. Только вот носочки снимать не будем… Зимой вообще ничего не снимаем… А когда запачкаются – выбросим и новые купим.
– Мама не так меня шпать укладывает! Надо обнять, шкажать, кто я, и пеекьештить!
Мальчишки примолкли, слушая Егорку.
– Обнять? Ладно. И перекрещу. А как это «сказать, кто ты»? В смысле – ты кто?
– Шинок, лапочка, шолнышко!