БондиАнна. В Россию с любовью
Шрифт:
Я его любила. Просто любила таким, каким он был, не пытаясь изменить. Растворилась в своих чувствах, безусловных и всепоглощающих. До встречи с ним я и представить себе не могла, что бывает такая любовь. Она просто существовала и заполняла всё моё существо. Иногда мне казалось, что это чувство появилось задолго до того, как мы с Алексом встретились. Будто родилось вместе со мной, а может быть существовало ещё раньше.
Всю жизнь я ощущала себя пазлом без очень важной детали. Казалось, у меня было всё, но в то же время чего-то не хватало. Пустота заполнилась, когда я встретила Алекса.
Мы были
Я верила, что мы сможем всё преодолеть. Вместе нам под силу справиться с чем угодно. Ради нас двоих я согласилась бы пройти любые испытания. Только бы Алекс был рядом!
Но всякий раз, когда разум Алекса в припадках накрывало плотной пеленой забвения, он становился другим человеком. И человеком ли? Сложно подобрать слова, чтобы найти описание той силе, которая завладевала Алексом. Ещё вчера вечером он был собой. Моим дорогим мужем, любящим, заботливым, нежным. А сегодня…
Видимо, демоны в его голове решили, что со мной пора заканчивать.
Прошло примерно полчаса. Из комнаты по-прежнему не доносилось ни звука. Я, наконец, решилась. Не сводя глаз со стеклянной стены нащупала замок и повернула его. Он тихо щёлкнул, и этот звук прозвучал в моих ушах пистолетным выстрелом. Я замерла. Ничего. Затаив дыхание нажала на ручку и толкнула дверь. Та не открывалась.
Он что, забаррикадировал меня здесь? Чем? Креслом? Но я бы услышала, как он его тащит. Бред!
Я навалилась всем своим весом, и дверь сдвинулась с места. Приоткрылась на несколько сантиметров, и я увидела безжизненную руку, возле которой валялась дрель. Всё встало на свои места: Алекс вырубился прямо под дверью. Видимо, силы покинули его внезапно.
Утомился, бедный, пытаясь прикончить жену!
Первым делом я просунула ногу в щель и осторожно оттолкнула дрель подальше от Алекса, как обычно делают в фильмах с небрежно валяющимся пистолетом. Дрель проскользила по деревянному полу и ударилась о комод.
Алекс шевельнулся. Я замерла.
Нет, это всего лишь подёргивания во сне. Похоже, теперь его и землетрясение не разбудит.
Алекс звездой растянулся на полу, подпирая дверь. Грудь мирно поднималась и опускалась, а ресницы безмятежно трепетали на сомкнутых веках. Тёмные сальные волосы прилипли ко лбу и щекам.
Водкой воняло на всю квартиру — я только сейчас это почувствовала. Как же я ненавидела запах спирта! Даже дезинфицирующие влажные салфетки вызывали тошноту.
Пришлось напрячь все силы, чтобы немного сдвинуть тяжёлое тело и выбраться, наконец, из ванной. Меня немного отпустило. Мысли уже неслись вперёд, в голове будто бы щёлкал счётчик, отмечая пункты плана. Я привыкла быстро перестраиваться — жизнь с Алексом научила.
Нужно было почистить зубы. Ладно, не важно. Что делать? Паспорт, деньги, телефон!
Я металась по квартире, собирая вещи. Побросала в сумочку самое необходимое, не забыла бейдж для прохода на Форум, поискала наличные. У меня была всего пара фунтов. Времени на долгие поиски не было. Я немного замешкалась
Уже на пороге я остановилась и обернулась. Комната выглядела, как место, где только что выясняли отношения мафиозные кланы. И я, как последний выживший бандит, его покидала.
Жаль, без сумки с сотней тысяч долларов.
Алекс лежал, прекрасный и жалкий одновременно. Я на цыпочках вернулась в комнату, стащила с дивана плед и осторожно накрыла спящего мужа.
Если он сейчас проснётся, то не сможет сразу встать!
На самом деле я понимала: мне просто не хочется, чтобы он замёрз. В квартире вечно было холодно. В глубине души я мечтала лежать сейчас с ним рядом, под одним одеялом. Греться о его тело, слушать его дыхание. Может, оставить ему записку?
Дура ты, Аня. Хоть и умная.
— Нет! — сказала я вслух. Не знаю кому, Алексу или себе. Он не пошевелился.
Я развернулась и решительно вышла из своей теперь уже бывшей уютной квартирки на Гибсон-Гарденс в Сток-Ньюингтоне в Лондоне.
Жить здесь я никогда больше не буду.
Глава 2
Уйти нельзя остаться
Лондон, 2003 г.
Оказалось, выйти из квартиры было проще всего. А вот лестница далась мне с трудом. С каждой ступенькой я как будто навсегда уходила от той жизни, где всё было так привычно и знакомо. Где был Алекс, и мы были счастливы, несмотря ни на что! Шаги отдавались в груди щемящей болью. Пройти босиком по битому стеклу было бы в миллион раз проще, чем спуститься по этой знакомой лестнице.
В голове билась мысль: Алекс остался в квартире в ужасном состоянии. Вдруг ему станет плохо? А рядом нет никого, чтобы помочь. Он ведь может умереть. Я готова была броситься назад.
Приди в себя! Или ты, или он. В следующий раз дверь может не выдержать!
Как же это было сложно — уйти. Но я понимала: это необходимо. Я могла не проснуться там в следующее утро. Из-за страха мы часто отказываемся идти к новым целям. Но без движения не бывает развития.
В жизни мы словно прыгаем между парящими в воздухе платформами. Оказавшись на следующей, ты не можешь вернуться на предыдущую. Пути назад нет! И мысль, что как раньше уже не будет — самая страшная. Поэтому мы часто остаёмся там, где нам плохо. Из-за страха перемен. Даже если эти перемены к лучшему.
Я ужасно боялась потерять то, что имела. Ведь ради этого мне уже пришлось пройти непростой путь. Но мне совершенно не хотелось, чтобы этот путь закончился дырой в голове. Поэтому я собирала волю в кулак и делала очередной шаг. Так, шаг за шагом, медленно, как после болезни, я преодолела четыре этажа и вышла на улицу.
Весенний Лондон пах дождём, туманом и сиренью. В шесть утра было довольно холодно. Невозможно было понять, от чего меня трясёт: от проникающей под одежду холодной сырости или от тревоги. За Алекса.