БондиАнна. В Россию с любовью

Чапман Анна

Мужчины и воодушевились, и расстроились, что моё горячее тело всё ещё было скрыто от их жадных взглядов.

Облизнулись и хватит, мальчики!

— Ещё не вечер, — лукаво заметил Николас и раздал вторую партию.

Если я проиграю и в этот раз, придётся снять платье, а трусики перестанут быть моей собственностью.

Мне выпала пара дам. На столе был полный разнобой и по масти, и по значению. По моим подсчётам, у мужчин не могло совпасть что-то крупное: либо пара, либо две пары, либо сет, если у кого-то тоже карманная

пара. Дамы — это неплохо, но короли и тузы выше, и у любого из мужчин могло оказаться на руках такое совпадение. Мичели уж больно загадочно улыбался и ехидно косился на платье.

— Ну, вскрываемся! — сказал Уэйн и выложил свои карты. — У меня ничего. У вас? Николас? — он с надеждой повернулся к другу.

— Ну что ж… Теперь платье точно долой! У меня стрит!

Сердце ухнуло куда-то в живот. Стрит — одна из крупных комбинаций. Как же я просчиталась и не увидела?

Николас выложил свои карты. Уэйн, словно ребёнок, хлопал в ладоши и кричал: «Платье долой!» А я внимательно смотрела на карты, лежащие на полу.

— Дорогой Николас, — ласково начала я, потянувшись к молнии платья, чтобы расстегнуть её, но резко остановилась. — У тебя нет стрита. Ты ошибся.

Я рассмеялась, а мужчины, едва не столкнувшись лбами, склонились над картами. Они убедились, что Мичели спьяну перепутал шестёрку с девяткой. У него даже пары не было. Я выиграла.

— Решающий! — рыкнул Мичели, ударив по ковру кулаком.

— Валяй! — парировала я, сделав глоток ледяного белого вина. Внутри подрагивали звенящие струнки азарта.

Третий кон. Финальный. Если победит кто-то из мужчин, я останусь полностью обнажённой.

Прорвёмся! И не в таких передрягах бывали…

Николас раздал карты. Я заглянула в свои. Там обнаружилась карманная пара двоек. Самая слабая по значению пара. Я лучезарно улыбнулась.

Вот дерьмо!

Мичели разложил пять общих карт на ковре. Все сверили свои комбинации и переглянулись. Я уловила, как Николас подмигнул Уэйну правым глазом. Наверное, у него на руках что-то крупное. Может, фулл-хаус — три карты одного ранга и две другого, то есть сет и пара одновременно. Очень хорошая комбинация, которую практически ничто из того, что лежало на ковре, не могло превзойти.

— У меня ничего. — Уэйн тут же скинул свои карты.

Николас многозначительно посмотрел на меня и поднял брови:

— Ну что, моя милая, ты готова раздеваться?

Я поджала губы, чтобы не засмеяться, и элегантным жестом повернула свои две двойки к мужчинам. Вместе с двумя другими двойками, абсолютно случайно выпавшими, у меня получилось каре — очень редкая комбинация, которая в пух и прах разбивала фулл-хаус Николаса.

Победа!

Мужчины, конечно, расстроились, но довольно быстро тема сменилась, и все напрочь забыли про неудачную попытку меня раздеть.

Абсолютно уверенная, что пьяные Брайт и Мичели, протрезвев, даже не вспомнят про эту игру, я в семь утра приехала домой и моментально уснула.

В

одиннадцать у моего уха взорвался трелями мобильный.

— Да… — спросонья мой голос звучал хрипло.

— Ну и где ты? Рабочий день уже два часа как начался!

— Чего? Это кто?

— Память, как у рыбки… Это Николас Мичели, и ты выиграла у меня работу в покер прошлой ночью. Поднимай свою роскошную задницу и приезжай в офис. Кофе тут выпьешь. Жду. Адрес в смс.

Глава 29

Как выйти замуж за олигарха

Лондон, 2004 г.

Николасу Мичели было сорок пять, но из-за пристрастия к выпивке и белому порошку он выглядел старше. При всей своей мальтийской внешности он был бoльшим британцем, чем многие англичане, родившиеся в Англии.

Как бизнесмен Николас внушал безусловное восхищение. У него был высочайший уровень интеллекта, незаурядная смекалка и смелость. Свой хедж-фонд он придумал и поднял с нуля, непрерывно обрастая связями и привлекая всё больше и больше инвестиций.

Я быстро разобралась в новой работе. Принцип был простой. Допустим, какая-то компания, например, китайская, занимающаяся биотехнологиями, хотела выйти на европейский рынок и получить инвестиции через продажу акций. Если просто предложить их на бирже, покупать никто не будет. Тут-то и включался хедж-фонд Мичели. Он выводил китайскую компанию на рынок на Франкфуртской бирже, организовывал ей роуд-шоу — презентацию в Германии и Швейцарии, где жили основные инвесторы — и продажа акций этой компании становилась не только реальной, но зачастую и весьма привлекательной. В среднем, Николас увеличивал их стоимость процентов на двадцать — двадцать пять.

В мои обязанности входил поиск потенциально заинтересованных компаний по всему миру. Я предлагала им выйти на биржу через хедж-фонд Николаса и вела переговоры. Писала по сотне писем в день и общалась по телефону с десятками директоров и их заместителями. Знание нескольких языков и умение быстро наладить контакт с кем угодно — даже с самым капризным и неприятным потенциальным партнёром — быстро сделали меня правой рукой Николаса.

Работа самого Мичели заключалась в приобретении и поддержании нужных контактов, через которые он и продвигал своих клиентов.

В офисе Николас появлялся ближе к обеду и часа за четыре разбрасывал накопившиеся дела. Основная техническая нагрузка лежала на его партнёре Томасе. Это был высоченный нигериец с американским паспортом. Его главной задачей было выгодно продать акции свежеиспечённых партнёров на биржевых торгах.

Томас с Николасом делили один кабинет, откуда постоянно доносились крики и ругань. У нигерийца был непростой характер. Сотрудники фонда предпочитали сводить общение с ним к минимуму. А Николас был легковозбудим — его мальтийская кровь и безо всяких стимуляторов непрерывно кипела. Так что в их кабинете регулярно искрило и взрывалось. Однако Николас работал в паре с Томасом уже с десяток лет, и ни о каком расставании речи ни разу не заходило.