БондиАнна. В Россию с любовью

Чапман Анна

— Почему ты меня сюда привёл? — спросила я Виктора, как только мы вышли из музея и снова очутились в крошечном швейцарском городке — полной противоположности фантазийного мира.

Виктор ответил не сразу:

— Я подумал…

Несколько мгновений я просто смотрела на него, а потом, взяв его лицо в ладони, поцеловала. Он тут же притянул меня к себе и обнял так крепко, что у обоих перехватило дыхание.

Мы бы не добрались до Женевы.

Номер в отеле нашёлся за считаные минуты — спасибо, что Грюйер такой крошечный. Мы буквально

ввалились в прихожую и, не прерывая поцелуя, стали раздевать друг друга. Виктор отбросил свою обычную сдержанность, и я поняла, как сильно этот мужчина меня хотел всё это время.

Хотел… И ждал.

Рассвет над горами был особенно прекрасным. Сидя на узком деревянном балконе в одном одеяле, мы с Виктором, счастливые и уставшие, следили глазами за лениво восходящим солнцем.

Этот день я, как самую большую драгоценность, поместила в свою тайную копилку памяти.

— Выходи за меня, — сказал Виктор.

Я не удивилась. Это предложение выглядело очень гармоничным в тот момент. Естественное продолжение всего происходящего.

— Витенька, разве у тебя нет жены в Москве? — улыбнулась я.

— А у тебя — мужа в Лондоне…

С минуту мы молчали. Он испытующе посмотрел на меня. Одними глазами Виктор вновь повторил свой вопрос. Ведь задачку со штампами в паспортах можно и решить. Было бы желание.

— Я не могу, — уткнувшись носом в его щеку, произнесла я наконец.

— Не можешь или не хочешь?

Он, как всегда, попал в точку. Я чувствовала благодарность и восхищалась Виктором, но не любила. Было бы нечестно выйти за него замуж.

Соблазнительное предложение, да только я — не коварная соблазнительница.

Виктор глубоко вздохнул. С воздухом он будто вытолкнул наружу своё разочарование. Казалось, он верил, что я все-таки скажу: «Да».

— Ты ведь ещё его любишь? — спросил Виктор, продолжая крепко меня обнимать.

— Дело не только в нём. Мне сейчас нужно разобраться со своей собственной жизнью. Нельзя вступать в отношения, когда ты не понимаешь, чего вообще хочешь. Я хочу вернуться в Лондон и попробовать всё понять. Ты поедешь со мной?

— Я буду приезжать, — спокойно ответил Виктор.

Больше мы не произнесли ни слова. Солнце взошло, и новый день вступил в свои права. Через несколько часов мы вернулись в Женеву и первым делом купили билет — один — до Лондона.

До моего отлёта оставалось два дня. Мы больше никуда не выезжали. Я перебралась в номер Виктора.

В аэропорту он попытался дать мне денег. Я гордо отказалась, но в последний момент, когда уже проходила через рамку металлоискателя, Виктор всё же осторожно засунул пачку купюр в мою сумку.

Глядя в иллюминатор, я чувствовала умиротворение. Понимала, что тоска по Виктору и по всему, что могло бы быть, ещё неминуемо настигнет. И всё равно считала, что делаю всё правильно.

По крайней мере, сейчас.

Вскоре я

увидела внизу огни Лондона и в тот момент ощутила уверенность: так и должно быть. Я должна действовать. Строить свою жизнь и опираться в этом на себя.

Оказавшись в квартире, я поняла, как сильно скучала. И по дому, и даже по соседке Вере, чья голова высунулась из кухни.

— С приездом!

— Спасибо! — искренне улыбнулась я в ответ.

Глава 27

Ты умеешь удивлять, милый

Лондон, 2003 г.

Я была уверена, что больше никогда не вернусь на Гибсон-Гарденс. И понимала, что в истории с Алексом давно пора ставить точку. Но мы всё ещё были женаты. И с этим мне нужно было что-то делать. Выбора не было. Телефон Алекса не отвечал, а потом и вовсе стал недоступен. Если я хочу получить развод — а я этого хочу — придётся снова подняться по проклятой лестнице.

Я снова и снова прокручивала в голове диалог, который мог состояться между мной и Алексом, пытаясь понять, какие аргументы пробьются через наркотическую пелену и подействуют на него должным образом.

Но реальность в очередной раз удивила.

Прежняя квартира встретила меня новой и весьма прочной на вид входной дверью. На стук вышел незнакомый молодой человек, который не был похож ни на наркомана, ни на алкоголика, ни на бездомного, нашедшего тут приют.

— Могу чем-то помочь? — уточнил парень. В руках он держал кухонное полотенце, а из квартиры доносился аромат еды — новый жилец что-то готовил.

— Да, я жила здесь… Давно… — протянула я, чтоб дать себе время сориентироваться. — А вы не знаете, что случилось с… прошлым квартиросъемщиком? Где он?

— Простите, боюсь, не могу вам с этим помочь, — ответил наконец парень.

На меня навалилась безысходность. Пробормотав извинения, я пошла вниз.

Выйдя из подъезда, я почувствовала, как грудь сдавило невыносимой болью.

Алекса больше нет. Вообще нет на этом свете.

Передозировка? Или, возможно, он покончил с собой?

Сердце сжалось от мысли о потере. Грудную клетку сдавило ещё сильнее — стало тяжело дышать. Доковыляв до знакомой скамейки, я села и согнулась пополам.

В душе всё смешалось: любовь, горечь, отчаяние, боль, обида, страх, беспомощность, одиночество и… Незавершённость. Алекс умер, когда мы ещё находились в браке. Значит, теперь я — вдова, а это слово абсолютно не укладывалось в голове.

Он не мог уйти вот так, не попрощавшись…

Через силу поднявшись, я зашагала к станции метро. На ходу я пыталась понять, что делать теперь. Нужно было как-то узнать, куда отвезли тело Алекса. Там мне наверняка сообщат причину смерти. Когда-нибудь я узнаю, где он захоронен, и приду положить какие-нибудь красивые цветы на могилу, чтобы попрощаться.