Борьба с ревизионизмом в странах Запада

Тобен Фредерик

Тотчас один рифмоплет направил письмо редактору по поводу "скулежа" и самооправдательных сантиментов" Мюрре.

Издательство Oxford University Press сообщило мне, что планирует выпустить исправленное издание в апреле. Тем временем, несмотря на многочисленные попытки отозвать первые экземпляры, многие критики, получившие их для ознакомления, не отдают их обратно, чтобы сохранить память о декадентской книжной битве.

Подобная цензура книги,

не имеющей абсолютно никакого отношения к проблемам Холокоста, подтверждает то, о чем я уже заявлял: противодействие мучительному поиску истины и публикации диссидентских взглядов получило широкое распространение не только по конкретному "еврейскому вопросу". Люди, пытающиеся оправдать цензуру, не в состоянии понять одного важного факта: мы позволяем подобной цензуре существовать. Если мы позволяем ей существовать, то с течением времени мы получим общество, где люди будут считать это морально оправданным и будут готовы вновь "сжигать колдунов на кострах".

7. Заключение

Философ языка Людвиг Витгенштейн пригласил философа, специалиста по теории познания Карла Поппера выступить на семинаре в Кэмбриджском университете. Поппер начал свою речь с важности осознания нами проблем морали.

Витгенштейн прервал его, схватил кочергу и начал размахивать ею с криком: "Какие проблемы морали? Мы должны заниматься исключительно анализом языка".

Поппер ответил: "А как насчет размахивания перед лицом гостя кочергой?" Витгенштейн отшвырнул кочергу и выскочил из аудитории.

Поппер продолжал создавать книги, одна из них, в частности, вновь в моде: Открытое общество и его враги (The Open Society And Its Enemies), где он подробно описывает сражения противников идеологического и концептуального плена. Другая книга Объективное знание (Objective Knowledge) подтверждает реальность нашего физического мира.

Я написал работу о фальсификации теории Поппера и ошибочности принципа американского философа Пирса (Peirce) — идеальные ментальные предпосылки для блокирования лжи о Холокосте.

Мне также приходилось встречаться с людьми, чья реакция была подобной реакции Витгенштейна. Когда я поднимал вопрос о существовании газовых камер, люди отходили от меня или даже начинали на меня кричать и угрожать. Мы должны принять этот моральный и интеллектуальный вызов. Ревизионизм — это метод исследования и не у всех достает зрелости, чтобы это понять. Мы не должны прекращать борьбу за распространение своих взглядов.

Ревизионисты подтверждают, что существует такая

вещь как объективная реальность, объективное знание, и поэтому наш поиск исторических истин стоит затраченных усилий, даже если это сопряжено с изоляцией от общества и судебным преследованием.

Что есть Истина? Истина есть Красота, и Красота есть Истина, и это все, что мы должны знать, как написал один поэт много лет назад.

Исторический ревизионизм есть риск, вечное движение, поиск того, что может прояснить проблему. Это всегда нечто глубоко личное — как любовь.

Рассматривалось ли когда-нибудь марксистской диалектикой значение слова "любовь"? В эпоху Интернета на передний план вновь выдвигается альтруизм. Блестящие умы создают программы, и раздают их. Подобный анти-материализм представляет угрозу для современной капиталистической системы. Я не считаю при этом, что нам следует отвергнуть технологические достижения за ненадобностью.

Философы называют это "агапэ" — "вечеря любви", любовь к истине и красоте, универсальным абстракциям, пустым звукам, если мы не наполним их смыслом.

Бетховен в своей Девятой симфонии радостно приветствует глобализм музыкальным выражением Оды к радости Шиллера: пусть все люди станут братьями — вселенским людским братством; затем рождается тоска — там, наверху должен быть Отец, Бог.

Гимном Европейского Союза является Ода к радости, где универсальность идеи явно компенсируется частностью. Шиллер сказал: "Тот, кто может сказать, что он господин своей души, может войти в Рай". Потому мы движемся от общего к частному, от абстрактного к конкретному, к обладанию, к ревностности — мы должны наполнить смыслом свою любовь, как Бетховен одухотворил свою "Бессмертную Возлюбленную".

Иммануил Кант, философ из Кенигсберга, признавал человеческую ограниченность и испытывал благоговение перед Универсумом над ним и Моральным Законом внутри него.

Ревизионисты всегда в поиске лучшего объяснения, более тесного приближения к истине — в этом их "вечное становление", их жажда, их духовный путь, их любовь.

Подобно Фаусту Гете, просящему Мефистофеля предъявить Гретхен, в конечном счете спасенную от зла, мы жаждем дополнительных доказательств. Как говорит Фориссон: "Покажите или начертите мне газовые камеры Аушвица". Мы жаждем этих доказательств, но сей интеллектуальный поиск не для малодушных.

Выбор за вами.