«Борьба за души» и другие рассказы

Гашек Ярослав

— А ты не думай об этом — да не греби ты так — не думай об этом… да не греби, тебе говорят! Это в корчме только так, языки чесали. Доволен теперь, Сочибабик?..

Сочибабик вздохнул и едва слышно спросил:

— А за меня тебя отдадут? — И опять уплыл далеко вперед.

— Да обождешь ты меня или нет?! — кричит Матеша. — Перестань грести, дай ответить!

Опять лодки поравнялись. Сочибабик побледнел, сидит, не говорит ни слова, ждет ответа.

— Так что, Матеша, станешь моей женой?

— Стану с помощью божьей, Сочибабик… Ой, перевернешь лодку! Нагнись самую малость, и я нагнусь, Власий… когда хочешь поцеловаться.

С тихими всплесками весла загребают воду, и плывет

в двух лодках счастливая пара — Матеша и Власий. Течение несет их, а они говорят о том, как любят друг дружку… Но что это за звуки вдруг доносятся откуда-то с берега? Уханье, притопывание… «Эй-гоп-гоп, гоп-гоп-гоп!» Вроде, кто-то пляшет чардаш.

Все ближе и ближе звуки.

— Батюшка идет! — восклицает Матеша. — Бог его от всякого зла охрани, святой Миха заступись!

— Эй-гоп-гоп, гоп-гоп-гоп! — И вдруг слышно, как обрывается берег, что-то тяжелое в ночной тишине грузно рухнуло в воду…

Быстрее ветра летят к тому месту обе лодки. И вот уже видно: в воде барахтается Миха Гамо, мечется, точно проглотил душу самоубийцы. Закрутило его в том самом месте, где роятся души грешных утопленников, завертел Миху омут, но Сочибабик своей сильной рукой уже вытаскивает его из воды. И что же видит Матеша, догнав Сочибабикову лодку? Батюшка весь мокрый лежит в лодке, и Власий его откачивает.

Лодки бесшумно плывут к перевозу… На зов выбегает Матео Лучик, безжизненного Миху выносят на берег, с берега несут в горницу. За ними идет Матеша, заламывает руки и причитает. В горнице Миху опускают на пол, на грудь кладут крест, потом приносят святую воду, окропляют ему виски, в рот вливают глоток водки. И… оживает Миха, медленно раскрывает веки. Тогда крест, положенный на грудь, придвигают ближе к горлу. И Миха слабым голосом спрашивает: «Где я?» Теперь прикладывают крест ко лбу, чтобы в голове у несчастного пришли в порядок мысли… Вот уже Миха приподнимается, обводит окружающих взглядом. Увидел Лучика, глянул на Матешу, заметил Сочибабика и в слезы: «Ах, я остолоп окаянный, пьяница треклятый, оставил бы Матешу без отца, а Сочибабика без тестя…» Матеша крепко держит Власия за руку и шепчет:

— Слышишь, Власий?

Плачет Миха, и сквозь всхлипывания спрашивает, не видали ли, мол, на реке голубой огонек, чертово знамение, иль не слыхали таинственных голосов: «Мачада, мачада, мачада?»

— Не слыхали.

— Хвала святому Михе, — возрадовался Гамо, — ушел я все же от нечистой силы.

А вот и Растик подошел, вынырнул из темноты.

Услышал, что тут приключилось, и тоже в слезы. Плачет и рассказывает, что в поле, по дороге сюда, у него внезапно погас фонарь — а ведь ветерка ни-ни, даже самого слабого. И с вышины раздалось: «Джву-у-у джву-у-у».

Ишь, как расходились злые духи!

А Матео божится, что когда после ухода Михи он спустил с цепи пса, тот трижды тяжело и протяжно взвыл в сторону реки…

Страшно выходить в такую жуткую ночь, и все остаются у Лучика ночевать. Кому же хочется угодить к злым духам на расправу? Матеша уже уснула в каморке, а мужики еще сидят в горнице и толкуют. Заходит речь о клятве. Дивится Сочибабик, когда Миха рассказывает, что-де ему, Власию, он дал клятву. Но Матео Лучик подтверждает, да и Растик припоминает, что именно Сочибабику Миха обещал Матешу. Крестится Власий: ведь в тот вечер он сидел на берегу и удил рыбу. А коли был на берегу, значит не мог быть здесь…

Чудны дела твои, о господи! Ужель Междумурье избрали таинственные силы своим игрищем? Но все же к ним, к этим таинственным силам, вознес Власий Сочибабик краткую благодарственную молитву, когда с мыслью о Матеше засыпал на столе в корчме у Матео Лучика…

VII

По

случаю своего избавления от посягательств нечистой силы Миха Гамо отслужил благодарственный молебен.

«Сущие язычники», — молвил про себя приходский священник, пряча в ларец полученные за молебен деньги и улыбаясь, как, пожалуй, улыбается всякий достойный и честной отец в Междумурье в предвкушении свадьбы в семье богатого мужика. Уже догорела толстая свеча с именами Матеши и Сочибабика, уже было первое «оповьедение»: священник объявил о предстоящей свадьбе, а нотариус Палим Врашень дал свидетелям подписать свадебный контракт, начинающийся словами: «Во Христе-боге верный Гамо…»

Целую четверть часа понадобилось Михе, чтобы поставить свою подпись. Сознавая всю важность вершимого, он решил особо постараться, но растерялся и букву х вообще не смог вспомнить ни за что на свете, потом еле-еле вывел м малое, которому прибавил пару лишних ножек, а напоследок, желая все это исправить и смущенный тем, что на него глядит столько народу, так надавил на перо, что чернила растеклись по всему контракту и, вместо имени и фамилии, Миха намалевал небольшое озерцо.

Наконец Миха поставил три крестика, и свидетели — дядюшка Стражба и другие — последовали его примеру, призывая все время святого духа, дабы тот помог им в этом непомерно тяжком и важном деле. И святой дух внял их мольбам. Аккуратные ровные крестики, означающие по порядку подписи Стражбы, Лекова, Опатрника, а также Власиева отца Филиппа, выстроились в ряд под контрактом. И нотариус Палим Врашень, как лицо официальное и верный друг, засвидетельствовал их своей рукой внизу под документом.

До самой смерти Миха останется главою рода, а после его кончины все унаследует Матеша. До самой Михиной смерти молодые будут жить в доме Сочибабиков, а с Гамова хозяйства получать проценты, установленные раз и навсегда, независимо от того, сколько уродится, больше ли хлеба будет ссыпано в закрома или скота выращено, чем летось. Сочибабиков отец тоже до самой смерти будет старейшиной своего рода и свою «кущу» уступает Власию лишь из отцовской любви, а не то что отказываясь от старшинства в роду. Как помрет старый Сочибабик, главою семьи станет Власий, и увековечит светлую память родителя, воздвигнув на дороге из Нижнего Домброва в Верхний часовенку во имя святого Филиппа Иерейского — исповедника, который, будучи рожден во Флоренции, восьми лет отроду вместе с ослом провалился в подвал и божьим промыслом спасен от увечья и смерти…

А после Гамовой кончины Матеша соорудит часовенку во имя отцова патрона святого Михи, архангела, ангела второго чина; и стоять той часовенке на дороге к перевозу. А коли сына родит Матеша, да будет ему имя Миха…

— Ты меня послушай, — сказал Миха своему соседу Филиппу, когда тот перед составлением контракта изъявил желание, чтобы ребенка нарекли Филиппом, — святому Филиппу честь и хвала, но святой Миха посильнее святитель: самого черта вытурил из рая…

Второй раз огласил священник свадьбу, огласил и в третий. И вот уже идут жених и невеста к нотариусу, где их запишут в книгу браков Венгерского Королевства, а нотариус сочетает по гражданскому обряду… [6]

6

Несколько лет назад в Венгрии был принят закон о гражданских браках; поэтому каждый обязан сначала зарегистрироваться у нотариуса, и лишь потом, если пожелает, может венчаться в церкви. (Прим. автора).