Борьба за Рим
Шрифт:
Но огромное влияние, которое он приобрел на молодежь Рима, возбудило опасение среди многих знатных римлян. Особенно боялся этого влияния Сильверий: он уже понял, что Цетег не довольствуется быть оружием в его руках, а имеет какие- то собственные цели. И он усиленно старался подорвать влияние префекта, указывая на грозящую опасность в случае, если оно примет слишком большие размеры.
Наконец укрепление Рима было закончено. Ночью назначено было собрание в катакомбах. Оно было гораздо многочисленнее обыкновенного, потому что по всей Италии были заранее разосланы послы, приглашавшие всех заговорщиков собраться
Все были уже в сборе, когда вошел Цетег. Молодежь тотчас окружила его.
— Вот видишь, — вскричал Люций Лициний, — сколько их тут: это я привлек их на твою сторону.
Префект весело и дружелюбно заговорил с ним, пытливо осматривая всех.
В это время Сильверий поднял крест и начал свою речь:
— Во имя триединого Бога. Вот мы снова собрались в эту мрачную ночь ради светлого дела. Быть может, это уже в последний раз, потому что нельзя не видеть чуда в той помощи, какую оказал нам Сын Божий в нашем стремлении уничтожить варваров, не признающих Его. После Бога мы должны особенно благодарить нашего господина императора Византии Юстиниана, и его благочестивую супругу за их деятельное участие к делам церкви, и наконец нашего друга и предводителя — префекта, который так неусыпно действует в пользу нашего императора.
— Стой, священник, — вскричал Люций, — что это ты все называешь императора Византии нашим господином? Мы вовсе не желаем служить грекам, вместо готов. Мы хотим быть свободными!
— Да, мы хотим быть свободными! — повторил хор его друзей.
— Мы хотим сделаться свободными, — ответил Сильверий. Конечно!.. Но мы не можем достичь этого собственными силами, а только при помощи императора. Так думает и ваш предводитель Цетег. Император прислал ему дорогое кольцо в знак того, что он принимает его услугу, и префект принял кольцо: взгляните, оно и теперь на его руке.
Молодежь с удивлением глядела на Цетега. Тот с минуту молчал, затем выступил вперед и снял с пальца кольцо.
— Да, я принял кольцо от императора, — медленно проговорил он наконец.
— В знак чего? — вскричал Люций, делая шаг к нему.
— В знак того, что я не мелкий себялюбец, что я люблю Италию больше, чем власть. Да, я рассчитывал на помощь Византии и хотел уступить свое предводительство над вами, поэтому и принял кольцо. Но теперь я больше не надеюсь на Византию, которая только оттягивает дело. Вот почему я принес сегодня это кольцо сюда: ты Сильверий, показал себя сторонником императора, так возврати это кольцо ему и скажи, что он слишком долго раздумывает. Италия сама себе поможет.
— Италия сама себе поможет! — с восторгом повторила молодежь.
— Но подумайте, что вы делаете! — сдерживая гнев, начал Сильверий. — Подумайте о числе и дикой силе варваров! Вспомните, как давно итальянцы отвыкли от оружия, как все…
— Замолчи, священник! — прервал его Цетег. — Когда нужно объяснять псалмы, тогда говори, и мы будем слушать тебя: это — твое дело. Но когда вопрос стоит о войне, там пусть говорят те, кто понимает это дело. Римляне, выбирайте: хотите ли вы ждать, пока Византия сжалится наконец над вами? — быть может, вы поседеете к тому времени, — или, по старому римскому
— Как? Ждать еще целых тридцать дней? — вскричал нетерпеливый Люций.
— Ровно столько, сколько нужно, чтобы все собравшиеся здесь успели возвратиться в свои города, и чтобы мои гонцы успели объехать всю Италию.
Но нетерпеливая молодежь, которую сам же он возбудил, была видимо недовольна отсрочкой, — ей хотелось бы действовать сейчас. Сильверий заметил это недовольство и поспешил воспользоваться им.
— Нет, Цетег, невозможно медлить так долго. Благородным людям тирания невыносима: позор тем, кто выносит ее дольше, чем необходимо. Юноши, утешьтесь: через несколько дней явится Велизарий, и можно начать войну. Или вы не хотите никого, кроме Цетега?
— О, если бы явился Велизарий, — сказал Цетег, я первый примкнул бы к нему. Но он не может явиться. Именно потому я и отшатнулся от Византии: император не держит своего слова.
Цетег играл смелую игру, но ничего иного не оставалось.
— Ты ошибаешься, император сдержит слово раньше, чем ты думаешь: Велизарий стоит около Сицилии, ответил Сильверий.
— Нет, — сказал Цетег. — Он уже ушел оттуда и направился домой. На надейтесь на него. В эту минуту вбежал Альбин.
— Победа! — кричал он торжествующим голосом: — Византия объявила готам войну! Свобода! Война!
— Война! Свобода! — подхватила молодежь.
— Невозможно! — беззвучным голосом сказал Цетег.
— Это правда! — раздался другой голос, Кальпурния, который вбежал вслед за Альбином. — Даже более, — война уже началась. Велизарий высадился в Сицилии с тридцатитысячным войском. Большая часть городов сдалась ему без сопротивления, другие он взял и теперь переправлялся в южную Италию и высадился в Региум. Население везде сдается ему, готы бежали. Теперь он идет к Неаполю.
— Это ложь, все ложь! — вскричал Цетег, говоря более сам с собою, чем с другими.
— Однако, — насмешливо обратился к нему Сильверий, — ты кажется, не особенно рад этим победам. Посмотрим, сдержишь ли ты свое слово, подчинишься ли Велизарию первым, как обещал!
Все планы Цетега погибли. Он увидел, что трудился все это время напрасно, и не только напрасно, но даже на пользу врага: Велизарий в Италии с большим войском, а он остался обманутый, бессильный. Всякий другой опустил бы руки. Но на него были устремлены все взоры, и никто не должен видеть его отчаяния. Если прежние планы рушились, он решил составить новый.
— Ну, — продолжал Сильверий, — что же ты сделаешь?
Цетег не удостоил его взглядом.
— Велизарий высадился, — спокойно сказал он, обращаясь к собранию, — и я иду к нему.
И мерным шагом, совершенно спокойный, он прошел мимо Сильверия. Последний хотел прошептать какую-то насмешку, — но слова замерли на его устах, потому что префект бросил на него такой взгляд, который ясно говорил: «Не торжествуй, священник, — тебе будет отплачено за этот час».
И победитель Сильверий в страхе замолчал.