Борель. Золото (сборник)
Шрифт:
На моложавом его немного бледном и сухом лице расправились складки мелких морщинок. Он нажал кулаком на стол.
— Скажу откровенно, что Вандаловская и Зайцев взяты по доносу. Но Антропов отрицает виновность свою и Вандаловской. Впрочем, он признает свою оплошку только в том, что своевременно не поставил вопроса о вредительстве перед дирекцией и не порвал с женой.
— Антропов — овечка, — сплюнул Бутов. — Зря врюхался, а парень неплохой.
— Думаете?
— И думать нечего, — подтвердил
Нам такие люди нужны. Антропова можно отскоблить.
— Так… — У следователя с папиросы упал пепел, он смахнул его и широко открыл глаза. — А как вы смотрите на инженера Клыкова?
Гурьян и Нил переглянулись.
— У меня веры в такого человека и раньше не бывало, но к воздуху пуговицу не пришьешь, — ответил Бутов.
— А вдруг пришьется… — загадочно улыбнулся следователь. Гурьян хмуро смотрел в стол и морщился. Ему хотелось возразить, но в памяти встали факты столкновения с Клыковым, и у директора снова пробудилось жалящее подозрение.
6
Двухэтажные корпуса механического завода заняли два больших квартала и глаголем повернули от города к лесистым, подернутым темной синевой, взгорьям. Механический завод — сын первой пятилетки, гордость золотой промышленности СССР. От городских построек корпуса завода отгородились крепостью красных стен, глазастым светом частых окон. Посредине квартала в окружении тополей — Дом культуры и отдыха, построенный ударной лавой металлистов. Дом превзошел красотой стили отшумевших веков, отверг дикие вкусы торговых мещан сибирского капитализма.
После продолжительных разговоров Гурьян увлек Степанова на завод. Мимо часового и пыхтящих навстречу грузовиков они прошли в заводской двор. Впереди, докуда хватал глаз, пересекали коридоры, копошились около станков люди, пели шкивы с трансмиссиями и визжало железо. От станков летела, поблескивая, серебристая стружка. Далекие отголоски базара, шумной пристани и вокзала улавливало здесь ухо шахтеров.
По пути Степанов спорил с Гурьяном. Директор треста видел шире и думал не об одном только Улентуе, и они не могли сговориться.
— Две драги для Колымы, — отрывисто доказывал Степанов. — Только подумай, меня завалила телеграммами Москва. Две драги по-ударному должны быть сделаны к первому августа. Колыма у нас первая восходящая звезда по всей системе. По ускорению выпуска драг у нас работает бригада краевой газеты, писатели строполят стихи, художники плакаты малюют, десяток крупных партработников сюда откомандированы, а ты со своим Улентуем.
— Но ты и Улентуй не бери голой рукой. Закрутит у нас «американка», тогда и посмотрим еще: Колыма или Улентуй будет наверху.
— Ты еще белыми нитками не сшил своего строительства, а мечтаешь о
— Мне и забой не страшен. Но ты не прав. Шахты у нас пустовали только месяц, а при другом положении их бы законопатили на два года. Вы ставили рудник на консервацию, вы не верили в возможности богатых месторождений Улентуя, а мы их откопали.
Мы заменили конную тягу бремсбергом, машинами и узкоколейкой. Мы обеспечили рудник и жильем и топливом. А станция, водоснабжение и водоотливное хозяйство! Ого, товарищ!
— И все-таки вы в прорыве по плану золотодобычи, хотя и имеете большие запасы. Надо было тебе построить еще две-три простых бегунных фабрики и провернуть руду, а затем закладывать «американку». Да и устанавливать ее теперь некому.
— Установим без лордов гирланов. А бегуны нам не суй, в девках надоели, — вмешался Бутов.
Степанов рассмеялся. Это «в девках» было знакомо ему по деревенскому детству, по работе, позднее, на приисках монтером, по Красной армии в крутые, незабываемые годы.
Они прошли сборочный цех, а конец коридора все еще не показывался. Единственный завод, вырабатывающий части механизмов для золотой промышленности, все больше удивлял улентуйцев. Стеклянный колпак повернул под прямым углом, а дальше опять сцеплялись пристройки для подсобных цехов. Конвейер начинался от сталелитейного цеха. Отсюда части поступали в обточку, отшлифовку, покраску, прокатку и сборку.
У Бутова с непривычки кружилась голова, и он, измеривший в молодости сибирскую тайгу от Амура до Енисея, позорно сблудил, потерял выход, не понимая, как вернулись в сборочный цех.
Гурьян толкнул ногой огромнейший котел и глухо сказал Степанову:
— Вот, этот нам подойдет. Дай распоряжение отправить его сегодня же… Да пусть даст заключение о нем экспертиза.
— Посмотрим, по чьему заказу он сделан.
— По чьему бы ни было, а отправь нам… Яцкова я оставлю здесь толкачом… Так и знай, что мы, по приезде домой, возьмемся за реконструкцию рудника вплотную.
Директор треста смотрел на похудевшего напорного Гурьяна и думал: «Его надо лечить».
7
Татьяна Александровна проснулась первой. За окнами отцветал июль — это можно было угадать по гулким звукам, несшимся от поредевших сопок, от построек нового поселка, от новых шурфов. Тайга, побуревшая за последние дни, готовилась к встрече осени.
Березники и осинники чуть тронула нежная бледность увядания, гуще обрастали хвойные леса.