Борель. Золото (сборник)
Шрифт:
— Ого-то, — изумился старик. — Не сиживал я в таких телегах. Чудеса в болоте.
— У нас еще не такие есть. Я тебе покажу сегодня все. Может быть, отдохнешь, тогда поедем? — спохватился Гурьян.
— Надо дело кончить, — запротестовал Митрофан и, виновато глянув на Вандаловскую, добавил: — Должок заплатить я приехал и косточки к покою прибрать. Будет, нашлялся. На восьмой десяток шесть лет живу.
Загудевший мотор заглушил последние слова древнего приискателя. Расцветающая долина поплыла назад. Гурьян вел машину
«Знает или врет?» — думал он, сразу настраиваясь подозрительно, вспомнив безрезультатные разведки в течение почти трех месяцев.
Митрофан заметил скважины и, когда они вышли из машины около двух переплетшихся сосен, покачал головой.
— Дурную работенку ты провернул… Экую оказию перекопали… А надо бы сначала лопаткой пробовать — дешевле стоит.
Старик взвалил на плечо кайло и отшагал от едва сочившегося мутного ручья к соснам около четырех саженей.
— Вот здесь, ищи камни, положенные крестом, — повелительно сказал он.
Гурьян начал снимать лопатой влажную землю с нежной порослью зелени. А Митрофан дряхлыми руками медленно всаживал конец кайла — щупал и прислушивался. Он остановился, размышляя.
— Стой, стой! Забыл, сивый дурак. — Старик отшагал на запад и ударил в мамушку округлившегося холмика. Железо звонко цокнуло о камень.
— Вот он! — Митрофан, к удивлению директора, проворно сбросил с плеч рубище и начал снимать холмик. Рыхлая сероватая земля рассыпалась, рвалась клочьями, и Гурьян сразу убедился, что здесь завален старый шурф. Вскоре Митрофан выворотил сложенные крестом камни и объяснил:
— Это ямка Спирьки Косогона, моего дружка по каторге. Тут копай без опаски. Спирька Черняеву показал это место, а тому не удалось попользоваться. Уцокали его ваши верхотуринские мужички вместе с раскрасавицей женкой, а девчурку взял на вырост учитель Александр Иванович.
— Какой Черняев? — удивился Гурьян.
— Политический тут в ссылке жил, в деревне Сухаревой, — продолжал Митрофан. — Образованный человек, сказывал Спирька, был.
— Так это родители той… Тани! — Гурьян отбросил лопату и сел рядом с Митрофаном. — А за что их убили?
— За золотишко, известно… Но ничего, надо быть, не поживились. Черняев-то ездил сюда со Спирькой и женой, хотел работу начинать, да в кармане тоска завелась, а тут верхотуровцы пронюхали и грохнули в них с женой из берданок прямо на дороге. Спирька-то убежал на Олекму и там проболтался мне.
— Вон как вышло!
Митрофан посмотрел на директора пустыми глазами и, не поняв его, поднялся, кряхтя.
— Поедем в Черемуховую падь, — указал он на восток. — Там тоже золотые места должны быть.
…В поселок они вернулись вечером. Митрофан с крыльца столовой осмотрел постройки и видневшиеся копры шахт:
— Какую беду вы здесь разбухали, — покачал он головой. — А копачи есть?
— Сколько
— Прикажи доставить меня к ним.
— Обожди, сначала отпарим тебя в бане и оденем как полагается.
Митрофан опустился на ступеньку и присел, согнувшись.
Из разложины, от старательских шурфов, с разговорами, с топотом повалили к поселку рабочие, поднимая серую пыль на высохших тропах. Эта людская сила вызвала в отцветших глазах Митрофана умиление и робость. Он повертывал голову, как попавший в клетку матерый зверь, и жадно глотал махорочный дым.
Утром молодая поросль зелени дымилась от росы. Туман рваными клочьями качался над долиной. В конторах заканчивалась раскомандировка.
Митрофан, переодетый в легкую спецовку и светлую пюферку, помогал рабочим укладывать на грузовик инструменты.
— Лоток-то рассыпается, — указал он подошедшему Гурьяну.
— Тебе ровесник, — пошутил Костя Мочалов.
— С песочком, — мыкнул Супостат.
— Песочек и у молодых бывает, когда покрепче прижмут.
Ответ старика рассмешил рабочих.
Грузовик двинулся, подбрасывая на площадке с десяток разведчиков. Около первого станка Гурьян остановил машину.
— Перебрасывайтесь к Гнилому ручью, — сказал он лысому старику мастеру.
— Значит, шабашим здесь?
— Попробуем там, — ответил директор. — Скажи и Чумандурову, чтобы перетаскивался.
Около сосен Костя первый соскочил на разрытый курганчик и плюнул в ладони.
— Копанем, видно, — показал он Ларьке крупные зубы.
— Это нехитро, да что-то клад нам хвост кажет. Зачем привезли этого карымца? — подмигнул он на суетливо вышедшего Митрофана.
— А вот, расчухаем…
Митрофан очертил посохом квадрат и, заметив улыбку Кости, сердито неожиданно вспылил.
— Чего скалишься?
— На тебя любуюсь… Орел, видать, был. — И эта молодая улыбка обезоружила старика.
— Был да сплыл, а то бы зажал таких, как муху.
Ларька выбросил землю и хитро подтолкнул Митрофана.
— Ты и по части баб, дед, бывал мастер?
Митрофан разогнул спину и открыл беззубый рот.
— Теперь на мой грех положен пост, — отшутился он.
Митрофан затрясся от смеха.
— Охальники вы, — он взял кайло и медленно начал одалбливать кромку шурфа.
— Здорово садишь, дед, — не унимались ребята.
— Нет, знать-то, отсадил, сынки. Откайлил… Вот так, как вы, нам с хозяевами не доводилось ездить на машинах, — старик нагреб из Гурьянова кисета махорки и вздохнул. — Ничего вы, вижу, не тямлите о прежней житухе приискателя. А прямо скажу: жили мы не люди и умрем не покойники. Хотел в жизни гору своротить, а всего раздавил гниду. Теперь вот гляжу на вас и умом не пойму перемену. Толковее вы нас, — Митрофан выколотил трубку и полез в кабину.