Борис Ельцин: от рассвета до заката

Коржаков Александр Васильевич

— Тут никого нет.

Я рванул следом. За нами стали подтягиваться остальные. Барсуков почти одновременно вошел в Белый дом с другого крыла, с остальной частью группы.

Мы начали обследовать первый этаж. В нос ударил специфический запах — смесь больничного спертого воздуха и вокзального сортира. Значит, воду действительно отключили. Повсюду валялись обрывки бинтов, повязок, ваты, остатки еды, какие-то коробки. Грязища страшная.

Осмотрев крыло здания на первом этаже — то самое, которое выходит на гостиницу «Мир»,

мы поднялись на второй этаж. Там кто-то зашевелился около лестницы, я шагнул вперед, а в это время мой сотрудник внезапно выпустил очередь из автомата. Чуть не ранил меня. Пули пролетели прямо около уха, и от выстрелов я оглох.

Никаких трупов внутри Белого дома я не видел. Коридоры были забиты поломанной мебелью. На полу валялась макулатура. Мне это зрелище напомнило кадры из старых революционных фильмов.

Дошли до третьего этажа, и вдруг кто-то открыл стрельбу по окнам здания из крупнокалиберного пулемета. На голову посыпались осколки камней, стекол. Мы укрылись в нише и стали задать: кто же это устроил? Вроде всех боевиков вокруг здания выбили. Стрельба продолжалась минут десять. Потом выяснилось, что это приехал санкт-петербургский ОМОН и сходу вступил в бой. Очередной пример несогласованности действий.

ОМОН вызвали на подмогу группе «Витязь» после «мясорубки» у телецентра «Останкино». Но омоновцы успели приехать только к концу штурма. От случайной пули омоновцев, увы, пострадал полковник другой спецгруппы — «Вымпела». Его ранило в ногу. Пуля изуродовала коленный сустав, и боевой офицер без боя превратился в инвалида.

Связались с ОМОНом по рации, объяснили, что стреляют по своим.

На пятом этаже «Альфа» активизировалась. Меня начали оберегать. Впереди шел офицер и постоянно предупреждал:

— Те же самые события с точки зрения группы «Альфа»

http://www.alphagroup.ru/specnaz/gazeta/09.2000/5.htm

—

— Александр Васильевич, подождите, тут опасно.

Ребята поняли, что неудобно повсюду пропускать генерала вперед.

Наконец были обнаружены люди. Они сидели в темноте, в небольшом зале заседаний, обреченные, готовые ко всему. Бойцы «Альфы» предложили:

— Может, туда гранату бросить Я возразил:

— Да вы что! Давайте сначала выясним, кто там находится. Могут сидеть простые сотрудники.

До нас доходила информация, что некоторых женщин — машинисток, стенографисток, уборщиц, буфетчиц — специально не выпускали, держали как заложников.

Начинаем выяснять, кто такие. Оказалось, депутаты и технический персонал — человек пятьдесят. Среди них, например, был Иван Рыбкин. У меня до сих пор хранится список всех тех, кого мы застали на пятом этаже.

Образовали своеобразный КПП. Первым обыскивал задержанных боец «Альфы». А я проверял удостоверения и бросал их в спортивную сумку — Виноградов ее специально притащил для этой процедуры.

Набралась полная сумка документов.

Среди депутатов была женщина высокого

роста и богатырского телосложения. Еще раньше мы ее прозвали «женщиной с веслом». В советские времена белую скульптуру фигуристой тетки с веслом в руке можно было встретить в каждом парке. И эта депутатка напоминала нам знакомое с детства каменное изваяние.

Она кичилась своей духовной близостью к Борису Николаевичу. Всегда к нему подходила на съездах и приемах, старалась встать поближе. Соратникам рассказывала, какая она ярая поклонница президента, как чутко Борис Николаевич реагирует на ее советы. А в итоге оказалась в этой темной комнате Белого дома. Я намеренно не называю фамилии бывшей депутатки, но удостоверение храню, может, спросит.

Процедура досмотра продолжалась больше часа. Ко мне подошел офицер «Альфы» и доложил: внизу, в холле парадного подъезда находятся Руцкой и Хасбулатов. Никто не знает, что с ними делать. Они встали в середину группы депутатов и сами не выходят. Их опасаются забирать силой.

Я спустился на первый этаж. Барсукова там не встретил. Он в это время занимался отправкой в следственный изолятор задержанных генералов — Баранникова, Ачалова, Дунаева. С Бараннниковым даже успел приватно поговорить: дескать, как тот дошел до жизни такой, что вступил в открытую вооруженную борьбу с президентом.

В парадном подъезде Белого дома действительно находилась большая группа гражданских. Полковник МВД доложил:

— Депутаты окружили Хасбулатова и Руцкого. Что делать? Никто не хочет выходить.

Я спросил:

— Есть автобус со шторками?

— Есть.

— Подгоняйте прямо ко входу.

Подъехал автобус. Я посмотрел на эту плотную массу и понял: действовать надо решительно. Если зачинщиков не убрать, процесс затянется. У меня за два дня накопилось столько злобы, что выглядел я, наверное, как Бармалей.

Подошел к депутатам и металлическим голосом произнес:

— Хасбулатов и Руцкой, прошу на выход.

В ответ — молчание. Около ста человек стояли тихо, не шевелясь. Лица у всех подавленные, веки опущены. Помедлив несколько секунд, нерешительно расступились и выпустили бывших Председателя Верховного Совета РФ и вицепрезидента.

Ко мне приблизился начальник охраны Руцкого и попросил немного подождать:

— Александр Васильевич, извините, пожалуйста, сейчас сотрудники пошли за его вещами, в кабинет.

Руцкой понимал, что его повезут в тюрьму, и заранее приказал собрать вещи. Вскоре действительно принесли такой огромный баул, что я подумал, будто генерал в него матрас закатал.

Хасбулатов был без вещей. Держался он достойно. Глаз не прятал, только выглядел слишком истощенным и необычно бледным.

Ни от кого из депутатов спиртным не пахло, и их внешний вид показался мне достаточно аккуратным.

Руцкой, не поднимая глаз, вошел в автобус. В толпе я заметил генерала Макашова. Приказал: