Борис Ельцин: от рассвета до заката
Шрифт:
Ч. …
К. Потому что думаю, Ельцин победит с небольшим перевесом, наберет 5152 процента голосов. Тут оппозиция начнет орать: «Это подтасовка!» Еще начнут все громить…
Ч. Да ну.
К. Запросто. Этот сценарий мы прошли уже в октябре. Если же Ельцин проигрывает, то этого тем более допустить нельзя. Инициатива о переносе выборов должна исходить от коммунистов. Я им сказал: «Смотрите, ребята, не шутите, мы власть не отдадим».
Ч. …
К. Но Зоркальцев меня убеждает, что коммунисты теперь хорошие. Почему тогда у них Руцкой, Умалатова, Анпилов…
Ч. А как с Зоркальцевым?
К. С Зоркальцевым мы договорились, что будем еще встречаться.
Ч. Зоркальцев сам приходил с такой идеей организовать встречу?
К. Да.
Ч. Мы вчера как раз обсуждали, что такие попытки Борису Николаевичу самому инициировать нельзя. Он может пригласить допустим, руководителей фракций.
К. Он встречается с ним, как с руководителем фракции. Только так.
Ч. А Зоркальцев приходил, чтобы организовать встречу?
К. Да.
Ч. Тогда надо делать.
К. Я ему прямо сказал: «Вы думаете, мы вам власть отдадим? Вы поняли, что у нас намерения серьезные, когда Думу захватили в воскресенье, 17-го числа. Так что не отдадим. Давайте по-хорошему договариваться. Может, портфели поделим какие-то».
Ч. У коммунистов самая лучшая позиция — быть в оппозиции.
К. Если бы они от этих дураков крайних отмежевались, то пожалуйста, берите портфели в правительстве, какие нужны, и работайте. В Италии компартия самая большая, но там никаких революций нет, спокойно все существуют. Во Франции тоже никаких проблем. А почему мы не можем так же?
Ч. Для меня никакой разницы нет, красный министр или еще какой-нибудь. Все равно будет делать то, что мне надо… Да-а… Самый лучший вариант в нашей ситуации — это отменить выборы.
К. Инициатива должна идти от коммунистов.
Ч. Как это сделать? У меня есть информация, что Служба безопасности не все докладывает президенту.
К. Я все докладываю. Другое дело, что он не хочет слушать. На г… поставили, поэтому г… и несу. Поставили бы меня пироги делить, я бы делил пироги.
Ч. Точно.
К. Я поставил коммунистам жесткое условие: если готовы обсуждать идею по отмене выборов, то давайте конкретные предложения. 70 лет рулили, теперь дайте нам 70 лет порулить. Вот если мы за этот срок не вырулим, тогда обратно власть отдадим.
Ч. Обратно нет.
К. Да это я условно говорю. Но Зоркальцев, чувствуется, испуган, хочет мирного исхода.
Ч. Значит, это серьезно у них.
К. Они дрогнули. Шеф сказал, что от идеи запрета компартии еще не отказался.
Ч. Правильно, надо запрещать и думать выше. Конечно, нам выборы не нужны.
К. Будоражить людей, отрывать от работы.
Ч. Все равно готовиться надо.
К. Самое главное, что шеф сам будет против этой идеи. Но его можно уломать…
Ч. Конечно, все согласятся.
К. Коммунисты сейчас уже не те, на «Ауди» катаются, в Снегирях живут. Это те, кому от власти что-то досталось. А вот те, кому ничего…
Ч. Те и орут.
К. А через два года у каждого будет свое дело.
Ч. Только выборы не отменять, а переносить.
К. Только перенос… Какая отмена, у нас демократия!
К. Да, по просьбе парламента. Президент демократично дал выбрать парламент.
Ч. Тогда давай давить. Тогда я сейчас это буду Борису Николаевичу говорить…
К. Вы узнали про Родионова?
Ч. Да, узнал.
К. Вы просто вызовите его и побеседуйте с ним. Нормальный мужик.
Ч. Я все узнал.
К. К нему отношение очень положительное
Ч. Да, очень. Он сегодня по всем делам под номером один. Ты с ним говорил?
К. Неоднократно встречался. Когда в 91-м году Борис Николаевич стал президентом и мы начали Службу безопасности организовывать, от нас тогда все отвернулись. Поехал от меня человек к Родионову — он был начальником Академии. Спрашивает: «Можете помочь?» Он: «Нет вопросов». Не побоялся помочь. Понимал, кто такой Ельцин, еще до ГКЧП понимал. Замена Грачева на Родионова спокойно принесет Ельцину 90 процентов голосов в армии. Я был членом избирательной комиссии, знаю, как это делается.
Ч. Грачев ничего не сделает.
К. Не хочет делать.
Ч. Я вообще-то Борису Николаевичу рассказал об одном эпизоде, а он обижается. Зюганов попросил в Московском округе встретиться с солдатами, командующий там симпатичный парень. Грачев ему ответил: «А что, допусти». Мне сказали, я не поверил.
К. А я это знал.
Ч. А я знаком с этим командующим, позвонил ему. Он объяснил: «Грачев разрешил допустить, но только не в основную часть». Я тут же разыскал Грачева.
К. Когда он был на Украине, продавал 50 кораблей, шеф его четыре часа искал.
Ч. Я его нашел и спрашиваю: «Да ты что разрешаешь?» А он: «Виктор Степанович, ты меня не гони». — «Да я не гоню, но нельзя дальше».
К. Уже скоро будет бесполезно снимать. У меня есть подробный отчет о том, как Грачев наладил контакты с прессой. Я шефу его дал. Но он, как обычно, отреагировал: «Опять г…». Значит, что делал Павел Сергеевич. Генерал-посыльный ездил по главным редакторам газет и награждал кого пистолетом, кого кортиком, кого биноклем… Весь подарочный фонд раздал, и Голембиовский не знал, как выкрутиться — ему ружье подарили. Он: «Зачем мне ружье, я не охотник». Грачев редакторам рассказывал: «Меня в чеченскую войну втянули, я выполнял приказ». Но мы же знаем, как это было. Если бы он не нарисовал на карте, как максимум за десять дней все решит… Шеф пришел, счастлив был.
Меня Познер в интервью спросил: «Как вы оцениваете положительные и отрицательные качества министра обороны?» Я ответил: «Павел Сергеевич должен был 1 января 95-го года, в свой день рождения, пустить себе пулю в лоб или подать в отставку за то, что он сделал нашего президента заложником чеченской войны». Ведь эту фразу вырезали.
Ч. Да, как он нам по карте все показывал…
К. Это в начале декабря было, когда Калмыков поехал Дудаева предупредить, что будет война. Самое главное, у меня до этого были телефонные разговоры с Масхадовым. Он мне звонил, считался тогда помощником Дудаева. Рассказывал, как Дудаев за 94-й год восемь раз звонил в Администрацию президента. Ему не обязательно было с самим Борисом Николаевичем переговорить, просил, чтобы хоть кого-нибудь на переговоры прислали, готовы были к диалогу. Из этих восьми раз он четырежды беседовал с Филатовым. Я попросил Масхадова: «Дайте фамилии, с кем вы разговаривали». Он мне диктует все фамилии и ответы этих людей. Я прихожу к шефу: «Борис Николаевич, вам докладывали о таких звонках когда-нибудь?» — «Нет, мне не докладывали». Я говорю: «Может быть, не стоит пока начинать? Может, стоит еще поговорить. Кавказская война — такая поганая вещь. Мы всю жизнь с ними воевать будем. Они же сами предлагают диалог. Куда торопиться?» — «Нет, Павел Сергеевич сказал, что он все решит». Павел Сергеевич до сих пор решает. Вляпался. А Масхадов и тогда был самым разумным, он не хотел войны. А потом меня же обвинили в создании партии войны, настрополили шефа.