Борис Ельцин: от рассвета до заката
Шрифт:
К. Нет, не согласен. Голосовали даже больше за Ельцина.
Ч. Это другое дело. И если бы Борис Николаевич не высказался про «Наш дом», то мы бы не 6-7 процентов набрали, а все 20. Первый удар нанес Борис Николаевич.
К. Когда?
Ч. Интервью он давал.
К. Кому? Я даже об этом не слышал, а вся Россия услышала?
Ч. Киселеву или кому-то.
К. Киселеву он не давал.
Ч. Как не давал? Все корреспонденты сидели.
К. Может быть, это за рубежом было?
Ч. Нет, зачем? Это была пресс-конференция, когда он
К. Да, мы тогда, конечно, все обалдели, все были шокированы.
Ч. Но он и по «Нашему дому» проехался.
К. А-а, это было в Кремлевском дворце…
Ч. Да, тогда.
К. Понял.
Ч. Он сказал: «Ну, что такое „Наш дом“, 6-7 процентов». Все главы администраций пришли и сказали: «Как вас понимать? Вы вместе с президентом или не вместе?»
К. Надо было пойти к президенту и попросить, чтобы он сделал обратный ход.
Ч. А я ему сразу сказал: «Борис Николаевич, это моя разве инициатива? Эта нам всем надо. Зачем вам нужно было так говорить?» Он потом отыграл. Но меня и сейчас губернаторы спрашивают: «Мы не можем понять: вы вместе или не вместе?» Я говорю: «Вы что? Почему вы не можете понять?» — «Не можем понять, и все».
За моей спиной, может быть, есть и предатели и что хотите, но я ничего такого не сделаю. Меня пытались и сейчас уговорить: «Давай». Я говорю: «Нет, нельзя этого делать. Нам нужен сегодня Ельцин для того, чтобы удержать страну». И ему я это говорил тысячу раз: «Борис Николаевич, не надо меня толкать, не надо, только Ельцин сейчас нужен стране. Не Черномырдин и никто другой».
К. Я даже помню, что, когда он вам предлагал возглавить движение, вы тогда поначалу отказывались.
Ч. Отказывался. Зачем мне это надо?
К. Ваши помощники многие нечистоплотные.
Ч. Согласен, наверное.
К. Ваши очень близкие люди.
Ч. Меня это, конечно, очень волнует. Представляешь, Петелин со мной уже десять лет. Поверить не могу, что меня предают.
К. Виктор Степанович, ездили люди специально за границу, проверяли, все подтвердилось. Шефу я об этом докладывал. Он говорит: «Действуйте по закону». — «Хорошо, отдаю куда положено».
Ч. Я сказал Скуратову: «Проверяй быстрее. Как только дашь ответ, ни дня терпеть не буду».
К. Кстати, он мне заявление писал.
Ч. Кто?
К. Петелин.
Ч. Знаешь, я не могу ручаться… Я другое хочу сказать — вообще о нашей ситуации сейчас. Все смотрят и думают: «А вдруг там Черномырдин что-то выкинет». Не надо мне этого.
К. Я же говорю, что ваше окружение так говорило. Стоя, выпивали не за будущего, а за нынешнего президента Виктора Степановича Черномырдина. Чокались, не стесняясь. А я-то на страже нынешнего президента.
Ч. Александр Васильевич, неужели вы думаете, что при мне так бывает? Никогда.
К. Но, наверное, какой-то повод для этого дается.
Ч. Нет, это исключено.
К. Я тоже надеюсь, что это исключено. Но я поставлен на стражу нынешнего президента.
Ч.
К. Пока он последний вздох не сделает, я буду за него и по обязанности, и по долгу, и по-человечески я его буду защищать. Ко мне подходят разные люди и говорят: «Ельцин же сначала попал в плен к Гайдару, попал к Чубайсу, к Грачеву в плен попал». Как шефа насчет Грачева все убеждали, а он в ответ: «Павел Сергеевич меня не предаст никогда. Он так клянется здорово». Я говорю: «Борис Николаевич, да при чем тут клятвы, надо же дела делать. Надо думать про Россию».
Ч. Я вот не клялся, не умею этого делать.
К. Я один раз поклялся.
Ч. Ты же не можешь сказать, что Черномырдин какие-то там дифирамбы пел.
К. Лично о вас я шефу никогда ничего плохо не говорил.
Ч. Но кто-то же это делает.
К. Вы учтите, что я Борису Николаевичу пишу и на его окружение. Вы думаете, что только у вас Петелин не ангел? Сколько я документов шефу про Батурина показывал?!
Ч. Тогда зачем же держать?
К. Илюшин сам, когда прочитал, говорит: «Я согласен, надо убирать». И повод нашел хороший. Поскольку у нас два дублирующих аппарата, можно упразднить должность Батурина вместе с аппаратом. Мы и президента не позорим…
Ч. А в чем позор?! Президент убирает своего помощника, Это дело президента, причем личное.
К. Он очень легко назначает и очень трудно снимает. Первое, что он сказал мне про Грачева: «Да, я понимаю, Грачев у меня голоса потянет назад. Но как его снять? Ведь мы же с ним в одном доме живем…»
Ч. К сожалению, тут, кроме президента, никто решение не примет…
К. Но нельзя же, чтобы только начальник охраны говорил что этот хороший, а этот плохой. Премьер все-таки — не последнее лицо у нас в государстве, наверное, второе лицо. Вы тоже должны иметь какой-то вес.
Ч. Грачев тут на Совете безопасности недавно сказал: «О чем вы тут все говорите? Реформы в армии у нас уже закончились». Борис Николаевич удивился: «Как закончились? Мы их еще и не начинали».
Ч. Что это за страна, что это за руководители? Делают реформы, делают в стране такое и еще перетягивают друг у друга власть. Нет! Пока я премьер, я всегда Бориса Николаевича подстрахую. Его не будет, я буду. Три месяца. За три месяца все можно сделать. Но я разумный человек, зачем мне все это надо. …А с кем Борис Николаевич сейчас советуется?
К. Не имею понятия… К тому же Таня посеяла недоверие к этому предвыборному совету. Из-за некоторых людей. Например, из-за Малашенко…
Ч. Сейчас?
К. Да. Насколько быстро она им очаровалась, настолько же быстро разочаровалась.
Ч. Детство. Сколько ей лет?
К. Тридцать шесть.
Ч. Немало для женщины.
К. Для женщины немало, если женщина прожила жизнь сама, а не за папиными плечами. Жизненного опыта никакого. Опыт был небольшой, когда одна приехала в Москву. А дальше она все время была под крылом.