Борис Годунов
Шрифт:
М н и ш е к.
Он говорит с одной моей Мариной,
Мариною одною занят он.....
А дело-то на свадьбу страх похоже;
Ну – думал ты, признайся, Вишневецкий
Что дочь моя царицей будет? а?
В и ш н е в е ц к и й.
Да, чудеса... и думал ли ты, Мнишек,
Что мой слуга взойдет на трон московской?
М н и ш е к.
А какова, скажи, моя Марина?
Я только ей промолвил: ну, смотри!
Не упускай
Всё кончено. Уж он в ее сетях.
(Музыка играет Польской. Самозванец идет с Мариною в первой паре.)
М а р и н а (тихо Димитрию).
Да, ввечеру, в одиннадцать часов,
В аллее лип, я завтра у фонтана.
(Расходятся. Другая пара.)
К а в а л е р.
Что в ней нашел Димитрий?
Д а м а.
Как! она
Красавица.
К а в а л е р.
Да, мраморная нимфа:
Глаза, уста без жизни, без улыбки....
(Новая пара.)
Д а м а.
Он не красив, но вид его приятен
И царская порода в нем видна.
(Новая пара.)
Д а м а.
Когда ж поход?
К а в а л е р.
Когда велит царевич,
Готовы мы; но видно, панна Мнишек
С Димитрием задержит нас в плену.
Д а м а.
Приятный плен.
К а в а л е р.
Конечно, если вы.....
(Расходятся. Комнаты пустеют.)
М н и ш е к.
Мы, старики, уж нынче не танцуем,
Музыки гром не призывает нас,
Прелестных рук не жмем и не цалуем –
Ох, не забыл старинных я проказ!
Теперь не то, не то, что прежде было:
И молодежь, ей-ей – не так смела,
И красота не так уж весела –
Признайся, друг: всё как-то приуныло.
Оставим их; пойдем, товарищ мой,
Венгерского, обросшую травой
Велим отрыть бутылку вековую,
Да в уголку потянем-ка вдвоем
Душистый ток, струю, как жир, густую,
А между тем посудим кой о чем.
Пойдем же, брат.
В и ш н е в е ц к и й.
И дело, друг, пойдем.
НОЧЬ. САД. ФОНТАН.
С а м о з в а н е ц (входит).
Вот и фонтан; она сюда придет.
Я кажется рожден не боязливым;
Перед собой вблизи видал я смерть,
Пред смертию душа
Мне вечная неволя угрожала,
За мной гнались – я духом не смутился
И дерзостью неволи избежал.
Но что ж теперь теснит мое дыханье?
Что значит сей неодолимый трепет?
Иль это дрожь желаний напряженных?
Нет – это страх. День целый ожидал
Я тайного свидания с Мариной,
Обдумывал всё то, что ей скажу,
Как обольщу ее надменный ум,
Как назову московскою царицей –
Но час настал – и ничего не помню.
Не нахожу затверженных речей;
Любовь мутит мое воображенье....
Но что-то вдруг мелькнуло.... шорох... тише....
Нет, это свет обманчивой луны,
И прошумел здесь ветерок.
М а р и н а (входит).
Царевич!
С а м о з в а н е ц.
Она!... Вся кровь во мне остановилась.
М а р и н а.
Димитрий! Вы?
С а м о з в а н е ц.
Волшебный, сладкий голос!
(Идет к ней.) Ты ль наконец? Тебя ли вижу я,
Одну со мной, под сенью тихой ночи?
Как медленно катился скучный день!
Как медленно заря вечерня гасла!
Как долго ждал во мраке я ночном!
М а р и н а.
Часы бегут, и дорого мне время –
Я здесь тебе назначила свиданье
Не для того, чтоб слушать нежны речи
Любовника. Слова не нужны. Верю,
Что любишь ты; но слушай: я решилась
С твоей судьбой и бурной и неверной
Соединить судьбу мою; то вправе
Я требовать, Димитрий, одного:
Я требую, чтоб ты души своей
Мне тайные открыл теперь надежды,
Намеренья и даже опасенья –
Чтоб об руку с тобой могла я смело
Пуститься в жизнь – не с детской слепотой,
Не как раба желаний легких мужа,
Наложница безмолвная твоя –
Но как тебя достойная супруга,
Помощница московского царя.
С а м о з в а н е ц.
О дай забыть хоть на единый час
Моей судьбы заботы и тревоги!
Забудь сама, что видишь пред собой
Царевича. Марина! зри во мне
Любовника, избранного тобою,
Счастливого твоим единым взором –
О выслушай моления любви,
Дай высказать все то, чем сердце полно.
М а р и н а.
Не время, князь. Ты медлишь – и меж тем
Приверженность твоих клевретов стынет,
Час от часу опасность и труды
Становятся опасней и труднее,
Уж носятся сомнительные слухи,
Уж новизна сменяет новизну;
А Годунов свои приемлет меры...
С а м о з в а н е ц.
Что Годунов? во власти ли Бориса