Борис Годунов
Шрифт:
И в жертву мне Бориса обрекла –
Царевич я. Довольно, стыдно мне
Пред гордою полячкой унижаться.–
Прощай навек. Игра войны кровавой,
Судьбы моей обширные заботы
Тоску любви, надеюсь, заглушат –
О как тебя я стану ненавидеть,
Когда пройдет постыдной страсти жар!
Теперь иду – погибель иль венец
Мою главу в России ожидает,
Найду ли смерть, как воин в битве честной,
Иль как злодей на плахе площадной,
Не будешь ты подругою моею,
Моей
Но – может быть, ты будешь сожалеть
Об участи, отвергнутой тобою.
М а р и н а.
А если я твой дерзостный обман
Заранее пред всеми обнаружу?
С а м о з в а н е ц.
Не мнишь ли ты, что я тебя боюсь?
Что более поверят польской деве,
Чем русскому царевичу? – Но знай,
Что ни король, ни папа, ни вельможи –
Не думают о правде слов моих.
Димитрий я, иль нет – что им за дело?
Но я предлог раздоров и войны.
Им это лишь и нужно, и тебя,
Мятежница! поверь, молчать заставят.
Прощай.
М а р и н а.
Постой, царевич. Наконец
Я слышу речь не мальчика, но мужа,
С тобою, князь – она меня мирит.
Безумный твой порыв я забываю
И вижу вновь Димитрия. Но – слушай.
Пора, пора! проснись, не медли боле;
Веди полки скорее на Москву –
Очисти Кремль, садись на трон московский,
Тогда за мной шли брачного посла;
Но – слышит бог – пока твоя нога
Не оперлась на тронные ступени,
Пока тобой не свержен Годунов,
Любви речей не буду слушать я.
(Уходит.)
С а м о з в а н е ц.
Нет – легче мне сражаться с Годуновым,
Или хитрить с придворным езуитом,
Чем с женщиной – чорт с ними: мочи нет.
И путает, и вьется, и ползет,
Скользит из рук, шипит, грозит и жалит.
Змея! змея! – Недаром я дрожал.
Она меня чуть-чуть не погубила.
Но решено: заутра двину рать.
ГРАНИЦА ЛИТОВСКАЯ.
(1604 года, 16 октября.)
КНЯЗЬ КУРБСКИЙ И САМОЗВАНЕЦ, ОБА ВЕРЬХАМИ.
ПОЛКИ ПРИБЛИЖАЮТСЯ К ГРАНИЦЕ.
К у р б с к и й (прискакав первый).
Вот, вот она! вот русская граница!
Святая Русь, Отечество! я твой!
Чужбины прах с презреньем отряхаю
С моих одежд – пью жадно воздух новый:
Он мне родной!.... теперь твоя душа,
О мой отец, утешится и в гробе
Опальные возрадуются кости! –
Блеснул опять наследственный
Сей славный меч, гроза Казани темной,
Сей добрый меч, слуга царей московских!
В своем пиру теперь он загуляет
За своего надёжу-государя!....
С а м о з в а н е ц (едет тихо с поникшей головой).
Как счастлив он! как чистая душа
В нем радостью и славой разыгралась!
О витязь мой! завидую тебе.
Сын Курбского, воспитанный в изгнаньи,
Забыв отцом снесенные обиды,
Его вину за гробом искупив –
Ты кровь излить за сына Иоанна
Готовишься; законного царя
Ты возвратить отечеству..... ты прав,
Душа твоя должна пылать весельем.
К у р б с к и й.
Ужель и ты не веселишься духом?
Вот наша Русь: она твоя, царевич.
Там ждут тебя сердца твоих людей:
Твоя Москва, твой Кремль, твоя держава.
С а м о з в а н е ц.
Кровь русская, о Курбский, потечет –
Вы за царя подъяли меч, вы чисты.
Я ж вас веду на братьев; я Литву
Позвал на Русь, я в красную Москву
Кажу врагам заветную дорогу!...
Но пусть мой грех падет не на меня –
А на тебя, Борис-цареубийца! –
Вперед!
К у р б с к и й.
Вперед! и горе Годунову!
(Скачут. Полки переходят через границу.)
ЦАРСКАЯ ДУМА.
ЦАРЬ, ПАТРИАРХ И БОЯРЕ.
Ц а р ь.
Возможно ли? Расстрига, беглый инок
На нас ведет злодейские дружины,
Дерзает нам писать угрозы! Полно,
Пора смирить безумца! – Поезжайте
Ты, Трубецкой, и ты, Басманов: помочь
Нужна моим усердным воеводам.
Бунтовщиком Чернигов осажден.
Спасайте град и граждан.
Б а с м а н о в.
Государь,
Трех месяцев отныне не пройдет,
И замолчит и слух о самозванце;
Его в Москву мы привезем, как зверя
Заморского, в железной клетке. Богом
Тебе клянусь.
(Уходит с Трубецким.)
Ц а р ь.
Мне свейский государь
Через послов союз свой предложил;
Но не нужна нам чуждая помога;
Своих людей у нас довольно ратных,
Чтоб отразить изменников и ляха.
Я отказал.
Щелкалов! разослать
Во все концы указы к воеводам,
Чтоб на коня садились и людей
По старине на службу высылали –