Борись за мою любовь
Шрифт:
— Папа присылал мне её фотографию, — продолжает Оля, пока я молча барабаню пальцами по рулю.
— И как? — спрашиваю на автомате.
— Тётка как тётка, — пожимает плечами сестра, а потом неожиданно грустно улыбается.
– Мама была красивее. Я скучаю по маме, Кирилл.
Сглатываю, тянусь к Оле и щекочу её под коленкой.
— Я тоже скучаю.
— Она ведь не будет заменять мне маму? Не попросит её так называть? Я боюсь, что не понравлюсь ей. И папа опять уедет.
— Оленька, никто никогда не заменит тебе маму. Ни эта женщина, ни кто-то ещё.
— Её зовут Екатерина, —
Мне эта женщина тоже не нравится. Какой-то внутренний протест, хотя я ни разу её не видел и не общался. Сегодня будет интересный опыт.
— Какое же имя тебе нравится? — усмехаюсь, выходя из машины. — Так, на всякий случай спрашиваю.
Помогаю выбраться сестре, поправляя её съехавший набок хвост. Она забирает серебристый рюкзак с заднего сиденья и проверяет на месте ли её грамота за первое место. Привезла похвастаться.
— Мне нравится Даша, — уверенно заявляет. — Женись на ней.
Спотыкаюсь на ровном асфальте тротуара и удивленно смотрю на невозмутимую сестру. Я никогда не думал о Дашке в этом амплуа. Раньше я вообще мало о ней думал. Это сейчас она постоянно со мной. Когда засыпаю и просыпаюсь. Образ её маячит перед глазами. Вкус её губ ощущаю. Мысленно с ней общаюсь. Хотел бы поговорить лично, только хрен она меня выслушает после того, как сбежала из моего дома, забыв свою толстовку.
Я знаю от Оли, что она съехала от отца. Понятия не имею, где она теперь живёт. Можно было бы, конечно, отследить её телефон... Отличная, кстати, мысль. Почему я не подумал об этом раньше? Наверное потому, что всё ещё иногда пытаюсь доказать себе, что мы не поменялись местами. Что это не меня по голове и сердцу бумерангом шибанула карма. Так ведь не бывает? Чтобы в такой короткий срок взять и влюбиться в ту, которая полжизни была рядом.
— Вон... папа, — шепчет Оля, дергая меня за руку.
Слежу за её взглядом и натыкаюсь на знакомый затылок. С ним за одним столом сидит женщина. Самая обычная. Таких тысячи и миллионы. Ничем не примечательная, не молодуха. Ровесница его. Ещё бы, он же вместе с ней в школе учился. Немного полновата. Светлые волосы забраны в пучок, открывают довольно простое лицо. Отец что-то говорит, и женщина тихо смеется, отвечая ему. На охотницу за миллионами она похожа меньше всего. На маму тоже непохожа.
— Идем? — робко спрашивает Оля, стесняясь, переминается с ноги на ногу.
Первой нас замечает Екатерина. Приподнимает голову и испуганно замирает. Её улыбка гаснет, а взгляд начинает бегать по нашим с сестрой лицам. Отец оборачивается и встает из-за стола.
Похудел, отмечаю про себя. И борюсь с каким-то детским испугом за его здоровье. Мама тоже сначала сильно похудела.
Отец одергивает синий пиджак и раскрывает руки для объятий. Оля выдергивает свою ладонь из моей и устремляется к нему. Виснет у него на шее, чуть не сбивая его с ног. Радостно верещит, а потом начинает плакать. Горько так. По-детски.
— Здравствуйте, — говорит новая жена моего отца, протягивая руку.
Она одета в строгое платье, о юбку которого то и дело вытирает ладони. Нервничает. На удивление её волнение передается и мне. Секунду мешкаю, но всё же пожимаю её руку и представляюсь.
— Я
— И обо мне? — встревает Оля.
— О тебе в первую очередь. И фотографии показывал. Ты такая красотка! — умиляется Екатерина.
Мне хочется уличить её в наигранности или лицемерии, но я ничего такого не вижу. Пока что.
Отворачиваюсь от неё к отцу, который замер рядом, в обнимку с Оленькой. Сестра выглядит счастливой, хоть и заплаканной. Жмется к боку родителя и цепляется за его руку. Брат я может быть и отличный, только отца ей заменить всё равно никогда не смогу. Как бы ни старался.
— Здравствуй, сын.
— Привет, папа.
Ужин проходит лучше, чем я себе представлял. В основном всё внимание уделяется Оле. Она и рада. Улыбается и взахлёб рассказывает отцу о своих успехах, прыгая с одной темы на другую. То про школу рассказывает, то про плавание. Сначала немного сторонится Екатерины, но потом и ей начинает показывать что-то на своем телефоне. Они даже шепчутся о чем-то своём, когда Оленька пересаживается к ней поближе, и тихо смеются, склонив головы друг к другу.
Мы с отцом, воспользовавшись моментом, выходим на улицу. Он молча достает сигареты, предлагая мне. Беру одну, но прикуривать не спешу. Проверяю телефон. Ответа по Москве ещё не было, и я всё меньше надеюсь на то, что он будет. От Даши тоже ничего. Даже сообщения не читает. Забанила, скорее всего. Опять. Я не в первый раз оказываюсь в её черном списке. И каждый раз заслуженно.
Сминаю сигарету и выбрасываю в ближайшую урну, поворачиваюсь к отцу. Он всё это время смотрит на меня внимательно. Ждёт, что первым начну беседу? Так мне нечего ему сказать. Чего он хочет? Чтобы я благословил его на брак с этой женщиной? Простил? Отдал Олю?
По сути, он и спрашивать меня не будет. Заберет её себе, если захочет. На законных основаниях. Никто ему и слова не скажет.
Внутри у меня всё бунтует, как в подростковом возрасте. Хочется нахамить, уколоть, покричать, высказать всё, что я о нём думаю. Защитная реакция такая? Может быть.
Просто молчу.
— Ты прости меня, Кирилл, — хрипло говорит отец и кладет руку мне на плечо.
Опускаю лицо на секунду, а потом поднимаю на него глаза. В его — плещутся печаль и вина. Постарел он. Мой папа. Другой какой-то. Чужой. Больше седых волос стало, как и морщин. Незнакомый мне. Но в то же время отец мой. В груди печёт, когда на него смотрю. Разглядываю. Раньше был со мной одного роста, а сейчас будто ниже.
— За что?
— Ты сам знаешь.
Знаю, да. Понимаю, что не могу его упрекать за то, что попытался жить дальше. Счастливым стать. Способ выбрал не самый простой, но какой смог. Обида в душе у меня, конечно, всё ещё живет. Никуда не делась. Отпустить надо. Шанс ему дать? Родителей ведь не выбирают. А у меня и так их осталась ровно половина.
***
Еду по трассе, включив музыку, и пытаюсь расшевелить усталую голову. Последние дни живу просто в бешеном темпе, стараясь всё успеть, потому что времени мало, а сделать хочется так много. Тянусь за энергетиком и выпиваю разом половину банки.