Борись за мою любовь
Шрифт:
Оглядываюсь по сторонам, пытаясь отыскать в толпе знакомый светлый затылок Кузнецова. Нам с Дашкой нужна комната. В их огромном доме должна найтись свободная спальня, где нам никто не помешает. До утра ещё далеко, а я меньше всего хочу, чтобы она опять нервничала из-за ночной дороги. Тем более не знаю, сколько она выпила и как будет себя чувствовать по пути.
Везти к себе? Чтобы поутру опять получить по лицу от протрезвевшей Даши? Мы ещё не до конца всё выяснили.
Комнату мы находим с помощью Ивановой. Она посылает мне предупреждающие грозные взгляды, но мне по фигу, что она там
— Только попробуй её обидеть! — кричит с той стороны.
Дашка успевает опять ускользнуть от меня, в спальне её нет. Врубаю свет и оглядываюсь. Не под кровать же она залезла?
Оказывается, здесь есть собственная ванная, где я и нахожу Засимову. Она тщательно чистит пальцем зубы и умывается. Наблюдаю за этими манипуляциями, привалившись к дверному косяку. Отмечая, что зубной щетки у неё здесь нет, значит, живет не у Кузнецовых. Взгляд сам стекает к её круглой заднице, обтянутой джинсой. Обычно она ходит в широких балахонах, под которыми ни черта не разглядеть.
Молча стреляет на меня глазами через плечо и, поймав за разглядыванием, понятливо хмыкает.
— Ты теперь везде будешь за мной ходить? — спрашивает, протискиваясь мимо меня в комнату, после того, как прополоскала рот.
Наши тела соприкасаются всего на секунду, а реакция на близость уже ударяет мне в голову.
— Планирую, — отвечаю хрипло.
Немного ошалело наблюдаю, как Дашка, не стесняясь, начинает раздеваться. Мои брови ползут вверх, когда она медленно расст"eгивает джинсы, смотря прямо на меня, и стаскивает их со своих ног, повернувшись ко мне боком. Провокационно. Не двигаюсь. Потому что хочу, чтобы доверяла мне. Если трону её сейчас, о доверии между нами можно будет забыть. Аккуратно складывает вещи на кресле. Немного медлит, вижу, как алеют её щеки, и снимает футболку. Та стремительно улетает к джинсам. Как и моё висящее на ниточке самообладание.
Успеваю оценить её белье и фигуру с торчащими бедренными косточками и полушариями груди, скрытыми за тонким чёрным кружевом, прежде чем она юркает под одеяло. Накрывается им с головой, исчезая с моих глаз.
Провожу ладонью по лицу и выключаю верхний свет в комнате, оставляя его только в ванной.
Ложусь на свою половину кровати поверх одеяла, не раздеваясь. Забросив руки за голову, несколько минут безуспешно пытаюсь прогнать образ девушки, которая лежит на расстоянии вытянутой руки в трусах и лифчике, укрытая лишь тонким слоем ткани.
— Ты мне не друг, Морозов, — ворчит оттуда.
— Я знаю, — устало выдыхаю, а потом обнимаю её со спины, не получив никакого сопротивления.
***
Комнату медленно заполняют светлые тени, прогоняя ночной сумрак. Слежу за тем, как по стене ползёт первый рассветный луч. Вместе с ним врывается в открытое окно свежий воздух. Холодный.
Шевелиться и вставать, чтобы закрыть окно, нет никакого желания. Дашка тепло укутана в одеяло, из которого торчат только её лицо и волосы, разметавшиеся темными прядями по подушке. Она дышит глубоко и размеренно, почти не ворочается. Длинные ресницы подрагивают, губы слегка приоткрыты. Мне опять хочется её поцеловать. В который раз она засыпает рядом со мной. Выглядит
Сердце распирают незнакомые ощущения. Боюсь браться их анализировать, потому что страшно признаться самому себе, насколько сильно я влип.
В моей жизни были девушки, но никто и никогда не вызывал во мне такого диссонанса чувств, как Даша Засимова. От ненависти до безразличия. От похоти до щемящей нежности. От равнодушия до...
— Кир, рука затекла, — шепчет Дашка и, брыкаясь, пытается выползти из-под меня.
Не заметил, как опять сгр"eб её в охапку и уснул, уткнувшись носом в волосы.
Помнит, с кем вчера в кровать легла, это уже хорошо. Я предполагал, что утром могут возникнуть некоторые вопросы.
— Выспалась? — шепчу ей на ушко, не спеша выпускать из объятий.
— Угу. Отпусти... пожалуйста.
Откатываюсь в сторону, прикрыв рукой лицо. Шторы вчера никто из нас и не подумал закрыть, поэтому утреннее июньское солнце, которым я восторгался на рассвете, шпарит прямо в глаза.
— Ты куда? — спрашиваю, услышав топот босых ног по полу.
Быстрый топот. Почти бег.
— В ванную. Не смей на меня смотреть! — раздается грозный возглас, подкрепленный грохотом двери.
Не смотреть уже поздно. Вчера разглядел всё в лучшем виде. Пьяненькая Даша стеснительностью не отличается, в отличие от трезвой.
— Где мои вещи?! — возмущается из-за закрытой двери.
Ухмыляюсь, перекатываясь на бок и подпирая голову рукой. Джинсы и футболка, аккуратно свернутые, лежат на кресле у окна, напротив кровати. Рискн"eт выйти из ванной и забрать? Маловероятно.
— Там, где ты вчера их оставила.
— Принеси, пожалуйста.
Вздохнув, встаю и выполняю просьбу. Дашка приоткрывает дверь буквально на щелочку и тут же захлопывает её, получив свою одежду. Успеваю лишь заметить её всклокоченный вид и смущенно алеющие щёки. Мне всегда нравилось, как она смущается меня. Поначалу даже в глаза боялась смотреть. Потом смелости в ней прибавилось. Может быть, виной тому наши разговоры до ночи по телефону? Она думала, я понятия не имею, кто мне звонит и дышит в трубку. Всегда знал, что это была Даша. Как вышло, что наши жизни так тесно сплелись ещё в школе и не расплетутся до сих пор? Несмотря на все обиды, взлеты и падения. Судьба?
Не особо верю во всю эту хрень. Но объяснить, почему сижу сейчас в доме Кузнецовых и гипнотизирую взглядом дверь в ванную, за которой шумит вода и находится Дашка, я не могу.
Как так вышло, что из всех людей в мире в итоге нужна мне именно она?
Слишком давно брошенный в воздух бумеранг прилетел обратно и дал мне под зад.
Плюхаюсь назад на кровать и провожу руками по лицу. Запускаю их в волосы, пытаюсь расчесать. На часах полвосьмого. В доме тишина, думаю, хозяева всё ещё спят. Есть шанс свалить без любопытных глаз Ивановой и усмешки её мужа. Наберу ему на днях. Мне вдруг хочется восстановить старые связи. Не все. Но те, что когда-то имели вес в моей жизни.