Борт С747 приходит по расписанию
Шрифт:
– Боюсь, вы пожалеете о таких словах, – отчеканил Багрянцев. У него раздувались ноздри, что являлось признаком приближающегося гнева. Однако охранник этого не почувствовал и продолжал гнуть свою линию, закричав ему:
– Вали отсюда, волк тряпочный, пока цел! Оробевший было первый охранник, почувствовав уверенность в поведении своего товарища, тоже обрел таковую. Подбежав к Багрянцеву, он с такой силой толкнул его обеими руками, что Сергей упал. Этого нападающему показалось мало, и он уже был готов нанести лежащему сопернику удар ногой, когда получил
Андрей нанес мощнейший удар своим тренированным кулаком снизу, попав костяшками пальцев, словно кастетом, по челюсти. У нокаутированного амбала клацнули зубы, как позже выяснилось, два из них сломались, изо рта пошла кровь, и он, закатив глаза, буквально рухнул на землю.
От такого поворота дела его напарник рассвирепел. Выплюнув сигарету, он ловким движением выхватил из кобуры пистолет и с истошным воплем «Ну, козлы! Ну, достали!» три раза почти в упор выстрелил в шину левого переднего колеса. Раненая машина осела набок.
Тут уже рассвирепел Корешков. Он, будто футбольный вратарь на мяч, бросился на стоявшего с пистолетом охранника, и такой же бросок совершил Сергей, которому удалось остановить разозленного товарища:
– Спокойно, Андрей! Остановись! Не надо связываться с этим болваном, себе дороже. Он еще пожалеет.
– Чего ты там вякаешь?! О чем я пожалею?!
– О той минуте, когда ты согласился на эту работу, – спокойно ответил Багрянцев.
– А ты, если не уберешься отсюдова к чертовой бабушке, пожалеешь о той минуте, когда появился на свет, – неожиданно красноречиво парировал охранник. – Даю пять минут, чтобы перебросить колесо и убраться отсюда. Ровно пять минут. Не послушаете, выйду с помпой и разнесу вашу колымагу к чертям собачьим.
Он помог подняться своему массивному напарнику, и они ушли в проходную.
– М-да, тяжелый случай, – задумчиво произнес Корешков. – Совсем эти охранники обнаглели. Не соображают, что делают.
– Ты тоже хорош псих! – обрушился на него Сергей. – Будто не видишь, с кем дело имеешь. Меня предупреждали, что ты любишь со смертью играть. Я не верил. Теперь сам убедился – точно.
– Ты, полковник, не ворчи, а скажи: тебе ясно, с кем мы имеем дело? Понял, что за дворянское гнездо тут расположено?
– Догадываюсь.
– А еще ругал мою интуицию. Или применение боевого оружия – недостаточное основание, чтобы разобраться, кто в этом теремочке живет и почему его так усиленно охраняют?
– Тут ты прав на все сто, – ответил Багрянцев, доставая из кармана рацию. – Спорить не стану. Придется звать собровцев.
– И сколько нам придется их ждать? Может, они на задании?
– Ждать, старина, придется совсем недолго. Ибо перед поездкой сюда я предупредил, что они здесь сегодня скорей всего понадобятся. – Глядя на обескураженное лицо Андрея, Сергей Константинович засмеялся: – Или ты думал, только у тебя хорошо развита интуиция?
Угрожавший расправой охранник, видимо, несколько поостыл, поскольку через отведенные чужакам пять минут не вышел. Появился минут через пятнадцать.
– Ты еще здесь? – с ехидными нотками в голосе поинтересовался охранник. – Я же предупреждал, чтобы духу вашего тут не было. Предупреждал?
– Было дело. – Стараясь потянуть время, Корешков говорил миролюбиво, хотя давалось это ему с большим трудом.
– Раз предупреждал, значит, выполнять нужно. У нас тут люди серьезные, попусту языком не болтают.
Чтобы подтвердить свою серьезность, охранник поднял ружье и прицелился в машину.
– Ну-ка, отойди в сторонку, – обратился он к Андрею. – А то как бы тебя случайно не задеть.
– Слушай, друг, у тебя домкрата нет?
– Чего?! – презрительно переспросил охранник. Он оторвал взгляд от машины и уставился на Корешкова.
– Нету у меня домкрата, – объяснил тот. – Как я без него колесо перекину?
– Боишься маникюр попортить? Ты мне эти сказки не рассказывай. Без инструмента только бабы ездят.
– Тачка не моя. Откуда я знал, что в ней инструмента нет?
Охранник опустил ружье.
– Не твоя? А чья же? Угнанная, что ли? То-то, я гляжу, рожа у тебя подозрительная.
– По доверенности езжу. Причем машина очень серьезного человека. Я бы тебя еще простил за колесо, а он – нет. Боюсь, предстоит крутая разборка. Квартира есть?
– Ну.
– Баранки гну. Придется продать. Тут большими деньгами попахивает.
– Да ладно пугать-то, – протянул охранник. – Лучше скажи, куда второй девался?
– В поселок пошел, домкрат пошукать. О! – Корешков поднял указательный палец. – По-моему, возвращается.
Вдалеке послышался шум автомобильных двигателей, и через минуту на дороге показался милицейский патрульный «Форд» и ехавший за ним следом автобус с тонированными стеклами. Андрей и охранник молча наблюдали за приближающейся процессией. Первый был спокоен, второй напряжен. Из-за ограды послышался громкий собачий лай. Наконец машина остановилась рядом с ними, автобус чуть поодаль, и из него стали выскакивать бойцы СОБРа. Собровцы были в полной боевой экипировке: бронежилеты, шлемы, автоматы.
Наглый охранник сразу сообразил, что не следует искать приключений на свою шею и оказывать сопротивление устрашающе выглядящим парням в спецснаряжении и в масках. Он демонстративно поднял ружье над головой. Двое собровцев без лишних слов обезоружили его. Тут он, как говорится, принялся качать права:
– Это ружье не мое, казенное, оно за мной числится. Кто за него будет платить? Пушкин?
– Лермонтов, – ответил один из собровцев и ловко защелкнул на охраннике наручники.
Дверь пропускного пункта охранник, выходя, оставил открытой. Поэтому собровцы без помех прошли на территорию участка. За решеткой вольера бесновались две среднеазиатские овчарки. Они лаяли с таким остервенением, что, казалось, их вот-вот хватит апоплексический удар.