Боруэлла
Шрифт:
— Мы придём.
5. Автопортрет
Борька потянулся за очередной конфетой. Петька, вовсю уплетавший вишнёвое варенье, укоризненно посмотрел на него. Борька выпятил нижнюю губу и уверенно потянулся к вазочке снова. Внезапно Петька не очень сильно, но многозначительно хлопнул Борьку по руке. Борька надулся и скрестил руки на груди.
— Пусть мальчик кушает на здоровье, — заступилась за Борьку бабушка. — Пусть сил набирается.
— Сил не
Борька погрозил кулаком, в котором уже была зажата конфета. Петька приторно улыбнулся.
Из соседней комнаты с кипой бумаг в руках вышел Виктор — тот самый человек, который дал мальчишкам Тетрадь. Он бережно положил бумаги на ковёр и с сомнением посмотрел на них.
— Всё это я нашёл на чердаке вместе с тетрадью. Но есть ли здесь автопортрет… — сказал он задумчиво и почесал затылок.
— А если самим нарисовать? — загорелся вдруг Петька.
Борька постучал кулаком, в котором всё так же была зажата конфета, по голове.
Петька развёл руками:
— Да я просто предложил, нет так нет… Хотя прислушиваться к мнению пожирателя конфет недостойно…
— Вот что, ребята, — оборвал его Виктор. — Давайте-ка приземляйтесь сюда, будем искать вместе.
— Витя, пусть мальчики чаёк попьют сначала, — возразила бабушка. — Не торопи их.
Петька моментально перебрался на пол. Борька нехотя последовал его примеру. Бабушка пыталась возразить, но Петька мотивировал свой отказ тем, что трёх чашек вполне достаточно.
— Кстати, как вам Тетрадь? — поинтересовался Виктор.
Мальчики заулыбались и… замолчали. Собственно, никто из них не был критиком. А говорить о том, что им очень понравилось, что, честное слово, очень, это так здорово — не хотелось. Говорить о том, что странный и тихий мальчик Ясик напоминает им бурную рыжую девчонку Боруэллу — не хотелось тоже. И о догадках, от которых становилось немного не по себе — что всё так и было на самом деле. И о мечтах о своих мирах и пространствах…
— Так как? — снова спросил Виктор.
— Ну мы же пришли за продолжением, — серьёзно ответил Борька.
Какое-то время все молча слушали, как тикают большие старые часы. Бабушка, которая немного прислушивалась к разговору, спохватилась и стала убирать со стола. Петька, скрестив по-турецки ноги и подперев кулаком подбородок, свободной рукой молча перекладывал бумаги.
— А вашего прадедушку действительно звали Артёмом? — невнятно пробубнил Петька. Собственно, он в этом и не сомневался, но надо же было прервать непонятную паузу…
Виктор покачал головой. Петька посмотрел на него, недоверчиво сморщив нос и прищурившись.
— Прадедушку, — немного поучительно сказал Виктор. — Звали Ярославом. Собственно, все называли его Ясиком.
И снова стало слышно, как тикают часы. Спокойно, размерено
— Вот это да… — прошептал Борька, и, оглядываясь на бабушку, осторожно спросил:
— А он давно… умер?
— Он не умер, — сказал Виктор. Глаза мальчишек округлились. — Вернее, мы не знаем, что с ним случилось. Он прожил до восьмидесяти трёх лет, а потом пропал без вести.
— В войну… — понимающе кивнул Петька.
— Да нет, — возразил Виктор. — Много позже. Говорили, в последние дни к нему приходил какой-то мальчик…
— Вы нам сказки рассказываете! — недоверчиво воскликнул Петька.
— С такими вещами не шутят, — категорично сказал Виктор. — Давайте уже бумаги перебирать, что ли.
Автопортрета среди бумаг, фотографий и документов не оказалось. После того, как всё было просмотрено в третий раз, Виктор сказал с досадой:
— Похоже, ничего мы не найдём.
Борька его не слушал. Он продолжал заворожено прислушиваться, как тикают настенные часы. И сам не заметил, как звуки сначала изменились, а после сложились в слова. «Знаю, знаю, знаю… Могу рассказать» — шептали часы.
— Я думаю, нам не нужен автопортрет, — решительно сказал Борька. — Можно, мы будем приходить и работать в этой комнате?
— Уже не нужен? — оживился Петька. — Это ещё почему?
Борька задумался. В самом деле, не говорить же взрослым людям, что они придут слушать настенные часы! Они и так достаточно долго, запинаясь, пытались объяснить, зачем им нужен автопортрет… И неизвестно, чем бы это закончилось, если бы Петька не догадался загадочным голосом заявить, что «мы не хотели говорить, но вообще-то это тайна». Борька хмуро глянул на Петьку, тяжело вздохнул и сказал Виктору:
— Нужно изучить всё, что связано с вашим прадедушкой. Внимательно просмотреть все бумаги, кое-что переписать. На это нужно время, а брать с собой их не хочется. Мало ли что!
— Ты уверен, что это поможет в поисках Тетради? — спросил Виктор.
Борька кивнул.
— Если можно, мы придём завтра, после уроков. Часа в три где-то.
— Да, да, приходите, — сказал Виктор. — Меня в это время не будет, но мама будет дома, так что…
— Напою, накормлю, обогрею! — весело заявила бабушка. — Пусть приходят.
— Что-то я не понял… — озабоченно сказал Петька по дороге домой.
— Конфет есть надо было больше, — важно заявил Борька.
Вечером, перед самым сном, Борька, ни с того ни с сего, решил позвонить Эльке. Случайно. Ну — случайно подошёл к телефону, случайно набрал Анин номер. Элька была измученная (видимо, детьми) и сонная. Но Борьке обрадовалась, и даже ни разу не вспомнила о «перепревращении» (может, и не вспомнит больше никогда, с надеждой подумал Борька).