Босфорская война
Шрифт:
Неудивительно, что в христианских массах Турции постоянно присутствовало недовольство своим положением, витали воспоминания о прошлом и мечты о будущем, которое связывалось с грядущим освобождением от османского ига [323] . Отсюда возникали симпатии к казакам — ярым врагам Турецкого государства и его правившей элиты, постоянно и мужественно воевавшим с османской армией и флотом, крепостями и гарнизонами. Именно под влиянием казачьих набегов среди греков распространились упорные слухи, о которых мы уже говорили и которые утверждали существование турецкого пророчества относительно грядущего освобождения Константинополя и падения мусульманского господства. Греки,
323
О положении стран и народов Юго-Восточной Европы под османским владычеством и их освободительной борьбе в XVI в., к началу казачьих походов на Босфор, см.: 472. О том же в XVII в. см.: 473.
Это христианское население если и не являлось своеобразной «пятой колонной», то рассматривалось в качестве таковой правящими кругами Стамбула. По определению П.А. Толстого, турки всегда имели христиан «за внутренних врагов», и мы уже указывали, что султан и его двор даже опасались их восстания в столице под влиянием набегов казаков и в соединении с ними. Даже П.А. Кулиш не сомневается, что если бы во время сильного мусульманско-христианского столкновения в Стамбуле туда пришли казаки, то они и столичные христиане оказались бы вместе [324] .
324
О турецких опасениях, связанных с ожидавшимся греко-казачьим союзом, мы еще скажем в главе ХII.
Массовая работорговля с ее отвратительными наглядными проявлениями, особенно заметными именно в Стамбуле, вызывала человеческое сочувствие к русским, украинцам и казакам, по крайней мере у части «турецкоподданных» греков. С.М. Соловьев замечает, что константинопольские греки сочувствовали войне русских с татарами, поскольку «к их городу (Стамбулу. — В.К.)ежедневно приставали по три и по четыре корабля, наполненные русскими пленниками; на торговых площадях стояли священники, девицы, монахи, юноши; толпами отвозили их в Египет на продажу; некоторые добровольно отрекались от христианства, другие принуждаемы были к тому насилием».
Известны и конкретные проявления упомянутых симпатий к казакам и иным «русским». Так, по свидетельству архимандрита Иоанникия (Галятовского), ученого XVII в., некоторые греки и армяне, не страшась лютых казней и конфискации имущества, помогали христианским невольникам, бежавшим от своих хозяев и тайно пробиравшимся по турецкой территории на родину. Упоминавшийся ранее С. Корецкий, с именем которого связывается выход казаков в 1621 г. в Мраморное море, во время своего предпоследнего пленения, в 1617 г., с помощью греческих монахов и львовских армян сумел сбежать от турок, добраться до Венеции, а затем вернуться в Польшу. Армяне и греки часто посредничали в выкупе пленных у турок и татар. Например, в 1628 г. армянин Якуб, сын Ивана, выкупил в Стамбуле нескольких пленных украинцев [325] .
325
См. там же и другие примеры.
Христианское население Причерноморья иногда снабжало казачьи суда припасами, о чем нам известно, в частности, в отношении жителей грузинского побережья. Не исключаем мы и подобных случаев,
Разумеется, отношение различных представителей немусульман Турции к казакам и их набегам было неоднозначным и зависело от социального положения и имущественных интересов, вовлеченности во власть, верноподданнических или противоположных настроений и т.п. Весомую роль в этом играл и район проживания: действия казаков воспринимались теми же греками по-разному, скажем, в Греции, до которой не доходили казачьи набеги, и на Босфоре, куда казаки являлись реальной и страшной силой, или в центре собственно Стамбула, где можно было не беспокоиться о приходе казаков, и в пригородах столицы, обращенных к проливу и находившихся под непосредственной угрозой казачьего удара.
Казаки во время набегов, по-видимому, вообще стремились без крайней необходимости «простой народ» не трогать и, может быть, как-то минимизировать причинявшийся ему урон, что и способствовало «приставанию» к казачьему «товариществу» представителей зарубежных «низов». Надо полагать, что и приходя на Босфор, казаки не намеревались специально причинять ущерб босфорским ремесленникам, рыбакам, садоводам и крестьянам христианского вероисповедания или даже отчасти испытывали потребность в завоевании их симпатий.
Во всяком случае, в домах рядовых жителей нельзя было найти сколько-нибудь привлекательную добычу, и эти жилища были вполне отличимы. Казаки имели возможность обходить стороной и все немусульманские дома: в поселениях на Босфоре традиционно султанские дворцы сияли белизной, турецкие жилища имели красную окраску, греческие — черную, а армянские — зеленую. Самих немусульман легко было отличить по одежде: согласно законодательству Мехмеда II, они не могли носить тюрбаны и надевали обувь особых цветов: греки — черного, армяне — фиолетового, а евреи — голубого.
Но если даже в более поздние времена щадящее отношение к мирному населению отходило на задний план перед военной необходимостью, то и на Босфоре в XVII в. суровая реальность выстраивала свои закономерности. Нападения сопровождались жертвами среди мирного населения, пожары затрагивали не только богачей, погромы работодателей отзывались на простых работниках, равно как и блокада пролива в конечном счете касалась всех. Многие немусульмане босфорских поселений, даже те, кто негативно относился к османскому режиму, попав меж двух огней, начинали испытывать нечто вроде «стокгольмского синдрома» (синдрома заложников), и привычные «плохие» власти и порядки оказывались милее тех беспорядков и ущерба, которые приходили вместе с казаками.
Заметка Павла Алеппского, связанная с казачьим «сидением» в монастыре близ Сезеболы, позволяет думать, что иноки этой обители сочувствовали казакам, однако более ранняя запись монаха того же монастыря Митрофана недоброжелательна к предшествовавшим набегам запорожцев. Он, между прочим, сообщает, что при нападении казаков на Варну в 1606 г. многие из них были убиты «ромеями» (греками). «Возможно, — считает публикатор, записи Е.Э. Гранстрем, — что в этом случае под "ромеями" следует понимать гарнизон крепости Варны, — вряд ли местные жители были в состоянии противостоять хорошо вооруженному казачьему отряду». Из-за отсутствия дополнительных сведений остается неясным, кто конкретно были эти ромеи, но случаи, когда представители местного немусульманского населения участвовали в сопротивлении казакам, иногда все же происходили.