Босиком по горячим углям
Шрифт:
Если из его уст прозвучал намек, к нему стоило прислушаться.
— Что посоветуете, Ахтар Биктемирович? — спросил генерал смиренно.
— Вам известен убийца?
— Высказано предположение, что это сотрудник областного управления капитан Иргашев. В Бешарыке в этом убеждены, я утверждать боюсь до окончания следствия. Мне пока не ясны мотивы.
— Я не великий специалист в криминалистике, — заметил Саидходжаев тоном, который свидетельствовал как раз об обратном. — Но думаю, что попытка поймать преступника и есть главная ошибка.
Хамдамов не догадывался, какие такие гадости может наговорить Иргашев, но согласно кивнул.
— Так вам хочется прочитать все это в газетах? — спросил Саидходжаев наступательно.
— Разумеется, нет. Однако…
— Вот и премьер такого же мнения! И мой вам совет, Умар Хамдамович, проявите твердость. Метастазы преступности проникли даже в органы правопорядка. Это чудовищно! Поэтому на вас смотрят не как на гомеопата, лечащего пилюльками, а как на талантливого хирурга, который способен отъять больной орган, дабы спасти весь организм. Дайте своим сотрудникам право действовать. Убрать пса — это полезней, чем всякие суды и пересуды.
— Воистину стрела разумности поражает цель желания без промаха, — сказал генерал удовлетворенно.
Он уловил мысль, которую так образно выразил профессор.
— Итак, я вас включаю в список, — сказал Саидходжаев, вставая.
Попрощавшись с гостем, министр сразу же вызвал помощника. Цейтлин тотчас явился со своей неразлучной зеленой папкой и с немым вопросом в умных черных глазах.
— Рафизжон, — сказал Хамдамов, именуя полковника на восточный лад, — какая у нас возможность узнать, был ли сегодня наш друг Саидходжаев у премьера?
— Простите, Умар Хамдамович, — ответил Цейтлин, улыбаясь одними глазами. — Я почему-то подумал, что такой вопрос может возникнуть и навел справки…
Хамдамов с трудом скрыл удивление. Помощник начинал пугать его своей предусмотрительностью.
— Разрешите доложить?
— Да, Рафизжон, я слушаю.
— У премьера Саидходжаев сегодня не был. Зато сам Нияз Расулович посетил его два раза…
Хамдамов поразился, с какой уверенностью поменял местами события Саидходжаев. Зайди премьер-министр к кому другому, да еще дважды подряд, разговоров хватило бы надолго. Саидходжаев из этого события разменной монеты чеканить не стал. Воистину, один спрашивает, что мне поесть, другой интересуется — с кем?
— Теперь о срочном деле, Рафизжон. Премьера серьезно беспокоит бешарыкское происшествие. Как, по-вашему, пресса до него еще не докопалась?
Полковник поджал губы:
— Вынужден огорчить, Умар Хамдамович. Докопалась. Более того, информация ушла в Москву.
Министр сжал кулаки, хрустнув пальцами.
— Надо предотвратить публикацию. Ее появление грозит крупными неприятностями.
— Боюсь, моих полномочий
— Рафизжон, разве я хоть раз ограничивал ваши разумные начинания?
— Понял, Умар Хамдамович.
7
По узкой тропе, тянувшейся в гуще тальника вдоль магистрального арыка, Таштемир пронесся на мотоцикле Рузибаева пять или шесть километров, пока впереди не показались строения сельскохозяйственного аэродрома. На высоком шесте вяло болтался сачок, которым авиаторы ловили дуновения ветра. Возле металлического ангара виднелись два самолета.
Таштемир заглушил мотор и спихнул мотоцикл с заросли тальника. Затем спустился к воде, ополоснул руки, умыл лицо, пригладил сырой ладонью волосы.
Поправив в кармане пистолет, двинулся по тропинке к аэродрому. Навстречу ему выскочили две лохматые собаки — озорные и добрые. Они встречали гостей лаем не от злости, а от радости видеть нового человека на своем знойном, продутом суховеями поле.
— Арслан! Аю! — крикнул Таштемир, и псы завертелись вокруг него, виляя хвостами и высоко подпрыгивая.
Из домика навстречу ему вышел высокий мужчина в странной одежде летающего пляжника — босиком, в шортах, и авиационной, выгоревшей от зноя фуражке.
— Михаил! — радостно воскликнул Иргашев и раскинул руки.
— Таш, черт тебя возьми! — не менее радостно отозвался летчик. — Откуда ты взялся? Я уже забыл, как ты выглядишь.
Они познакомились несколько лет назад, когда оказались в одном госпитале. Таштемир залечивал раненую руку, капитан Михаил Щерба долечивал инфекционную желтуху. Они познакомились, а когда выяснилось, что оба земляки из Бешарыка, сдружились.
— Мишук! — сказал Таштемир после того, как они обнялись. — Ты не поверишь: я в рейде. Вырываюсь из окружения.
— Нужна авиационная поддержка? — спросил Щерба. — Обеспечим. Пошли ко мне, напою чаем.
— И накорми, — попросил Таштемир. — Я второй день на диете.
Съев почти целиком булку хлеба и тарелку картошки с мясом, Таштемир попросил чаю. И только теперь стал рассказывать Щербе свою историю. Тот слушал молча, сжимая кулаки, стукал ими себе по коленям и с каждым словом товарища мрачнел все больше и больше.
Через полчаса с аэродрома взлетел самолет.
— Я тебя доставлю до Ташхоны, — пообещал Щерба. — Там другая область, и таких, как ты, им ловить незачем.
Самолет летел над ровными квадратами хлопковых полей, приближаясь к шоссе, тянувшемуся через степи до самого Кумкента.
— Ты, Мишук, не рвись в облака, — попросил Таштемир. — Наше дело сельскохозяйственное. Нам надо каждого жука на земле видеть.
Летчик круто бросил машину вниз и выровнял ее метрах в пятидесяти над полем.
— Так ладно?
— Лучше не бывает, — поблагодарил Таштемир.
Внизу тянулась черная лента дороги. Теснясь к правой стороне, длинной чередой стояли автомашины.