Босиком по звёздам

Вероника Торрес

–Хорошо, ну давай приступим. Как твои дела, в школе, дома, с друзьями? – Вот так сразу? Я думала, что сначала, мы проведём какой-нибудь из её тренингов или ещё что-то. А вопросы потом.

–Все в полном порядке: с мамой и папой отношения замечательные, они очень заботливы; Рэйчел, моя сестра, уехала, это тоже относится хорошим новостям; да, с Келли есть трудности, но я уверена – это ненадолго. На этом всё. Я могу идти?

–Ты так торопишься, тебя кто-то ждет?

–Нет.

–А ты чувствуешь себя одинокой, хватает ли тебе родительского внимания?

Не хочется ли тебе, поделится чем-то очень важным, с кем-то кто поддержит и поймёт. Тебе есть с кем обсудить мысли?

Я начинаю отвечать, но осекаюсь. Правильных слов я ещё не подобрала, а говорить психологу что-то не подумав опасно. Нужно отдать должное – она задела меня за живое, мне действительно не хватает любви, но я не хочу об этом говорить.

–Послушайте, я не одинока, и мне всего хватает. Я просто упала. Понимаете? Я не заметила мост и упала. Можно мне идти на урок?

– Тебе нет смысла идти на урок, от которого тебя освободили, – довольно резко подмечает мисс Мелтон. – А теперь объясни мне, – уже мягче продолжает она,– как можно не заметить мост? Нужно быть больным или слепым.

–По-вашему я больная? Может я и одинока. Мне не хватало внимания родителей и друзей. Но я не больна. Сейчас со мной всё хорошо. Я не нуждаюсь в любви, мне её предостаточно.

– Но ты одинока? Можно болеть от чего угодно.

– Да, но это не значит, что я больна, и поэтому решила спрыгнуть. Одиночество ведь не болезнь.

– А разве люди не страдают от него? Разве им не становится плохо и они не хотят от него избавиться, «вылечиться» от него?

– Я не знаю, кто-то любит одиночество, а значит это не болезнь, ведь нельзя любить то, от чего люди чувствуют себя ужасно. И если судить так, как вы, то полмира больны.

– Именно так. Все люди чем-то больны: любовью, одиночеством, невзаимными чувствами, обидой. Разница от обычной болезни, что человек сам выбирает: излечим он или смертельно болен.

– И вы? Вы тоже больны?

– Да… Думаю да.

– И чем, если не секрет?

– Я больна, как раз одиночеством… Смертельно больна. – Она замолчала, а на глаза выступили слёзы. Мне стало жутко неловко.

– Извините.

– Ничего, встретимся завтра.

Я вышла из кабинета со звонком на перемену. Чувства после приёма были смешанные. Хотелось уйти домой и лечь под одеяло. Сейчас у меня урок биологии. Взяв тетради из шкафчика, я направилась в кабинет.

***

Без Келли было очень пусто и непривычно. Пустой стул рядом со мной напоминал о ссоре с Келли, и действовал мне на нервы. В кабинет заходит Алан, увидев меня одну, он уже было направился ко мне, но вошедший следом Стив окликнул его, и тот вернулся и сел с ним. Я выдохнула с облегчением. Мне его видеть не хотелось, не то чтобы сидеть вместе почти час.

Прозвенел звонок. В кабинет заходит мистер Гриффин, бурча что-то под нос. Кинув на стол папки, он вякнул нам садиться и написал на доске тему урока.

Мистер Гриффин

чудаковатый старичок. Ему уже за шестьдесят, но уходить на пенсию он не торопиться. Учитель он хороший, но с памятью уже большие проблемы. Он постоянно забывает, какой сейчас день и месяц, забывает данные, а иногда и вовсе может весь урок проболтать о своём рыжем коте, которого иногда тайком проносит в школу. Благодаря ему, мы знаем, что любит есть, этот пушистый комок, как долго он гуляет и какой у него график купания.

Мистер Гриффин начинает повторять нам о фотосинтезе.

– Для благополучного протекания такого процесса, как фотосинтез, растению просто необходим свет. Если растение не обеспечить солнечными лучами, или же искусственно созданным освещением, то ….

– Извините, – в кабинет заходит Келли, мистер Гриффин молча обводит её взглядом и незаметно кивает. Келли проходит к нашей парте, и садиться рядом, не произнося и слова.

Весь урок она ни разу не посмотрела в мою сторону, а на уроке французского она поменялась местами с Ниной: милой скромной девушкой, с ангельским голос, но очень назойливой.

Уроки тянулись медленно. Келли весь день игнорировала меня, но и я не хотела начинать разговор первой.

После школы у меня абсолютно не было желания идти домой, и я решила отправиться в парк, погулять и подумать о нашей с Келли ссоре.

Первый день в школе оказался не таким ужасным. Никто не задавал вопросов, на переменах почти никто не тыкал в меня пальцами и не шептался. Разумеется, то, что произошло со мной, не могло пройти мимо школьников, однако ко мне никто не лез, и это замечательно. Думала я, до одного момента.

Когда я выходила из ворот школы, меня с силой толкают в спину, я падаю на колени. Неприятная боль раздаётся по телу. В глазах с минуту всё плывёт. Придя в себя, слышу голос:

– Что, Элиан, опять ноги не держат? – я поворачиваюсь на голос, передо мной стоит девушка из класса Рэйчел, а рядом стоит Чак и снимает меня на видео.

– Миранда, Рэйчел понравится это, спасибо за помощь! – я оглядываюсь по сторонам, в секунды возле нас столпились люди. Я ищу глазами Келли, и когда нахожу, огромный комок подкатывается к горлу. Она, смеясь, отворачивается и садится к Стиву в машину.

– Эй, у тебя ноги отказали? Вставай, – мерзкий голос Миранды выводит меня из себя. Ей-то что о меня нужно, они с Рэйчел и подругами никогда не были. Набравшись сил, я встаю прямо перед её лицом. Плакать я больше не собираюсь, пришло время, постоять за себя.

– Тебе то, от меня что нужно? На вечеринке не насмеялась. Да, пожалуйста! – и, не думая ни секунды, размахиваюсь и даю Миранде по щеке со всей силы. На её лице тут же появляется огромное красное пятно, – А ты, Чак. Ты вообще парень нет? Издеваешься над девушкой. Смотрю, твой нос уже зажил, жаль,– я со всей силы бью по его переносице, он отлетает на несколько шагов, но не падает. Схватившись за нос, он начинает кричать мне, что я пожалею об этом, и что он будет жаловаться.