Босиком за ветром
Шрифт:
Судя по всему, мама устроила тут уборку. Вещей не стало меньше, но лежали они по-другому. В таком порядке найти что-то было сложнее, чем в привычном бардаке. Славка погремела сложенными в стопку ржавыми кастрюлями, прошла вглубь. На трёхногом стуле обнаружилась вышитая бирюзовым бисером тесьма с остатками чёрных перьев. Она осторожно коснулась прохладных стекляшек и отдёрнула руку. Сердце болезненно ёкнуло, и Славка застыла, как сказочная принцесса, оцарапавшаяся о веретено. Откуда вообще взялся этот обрывок
Бросив перья на стул, она вышла из сарая и столкнулась с Кириллом.
Он неловко улыбнулся.
– Меня тоже выгнали.
– Малика согласилась?
– Сторговались, скажем так.
Ожидая окончания сеанса гадания, они метали топор в стенку сарая, разрисованную белой краской. Точнее, метала Славка, у Кирилла топор влетал то плашмя, то рукоятью. Он злился, на Славку поглядывал с восхищением.
– Ты мне напоминаешь одну девочку. Только ты лесная. А она морская. Вы обе стихийные и внезапные26.
– Это ты своим чёрным глазом рассмотрел?
– Ага.
Славка снова метнула топорик и поправила съехавшее с плеча расстёгнутое пальто.
– Как ты понял, что любишь Малику?
Кирилл не удивился вопросу. Задумался.
– Не знаю. Мы знакомы с детства. Скажу тебе по секрету, эту бандитку порой сложно любить.
– Мама говорит: когда легко – это не любовь. У любви много граней, и они все острые.
Кирилл покачал головой.
– Я не согласен с твоей мамой. Любовь должна быть тёплой и уютной, спасающей и защищающей. Как бы сложно ни было с Маликой, большую часть времени мне с ней именно так. Она моё отражение и моя причина улыбаться.
Славка хотела поспорить, но вспомнила солнечного Луку с искристыми янтарными глазами.
– Первая любовь… – её голос сорвался и охрип, горло снова пережало спазмом. Такое бывало и раньше, когда Славка в гневе выкрикивала проклятия, и случилось полчаса назад, когда она коснулась чёрных перьев.
Кирилл постучал её по спине. Славка прокашлялась, но предложение не закончила. На крыльцо вышла Малика, нашла их взглядом и махнула рукой.
– Всё. Дело сделано, я больше не хиромантша. Теперь нужно оценить ваши развалины и музей.
Снова поехали через деревню, Славка показала дорогу к руинам поместья и рассказала, как выбраться к Шестому мосту. Оставив их без сопровождения, пешком вернулась домой. Зофья уже убрала со стола, завела все часы в доме и, ожидая дочку, плела лоскутный коврик.
– Рассказывай.
Славка заволновалась, сразу вспомнила Криса и свои странные чувства.
– Откуда ты знаешь, что я хочу что-то рассказать?
Зофья приподняла тонкую бровь.
– Не знаю что, но знаю, что хочешь. И это тебя сильно тревожит.
Славка отвернулась, врать маме не имело смысла. Но, к счастью, её волновал не только Крис.
–
– Никак.
– Не может такого быть! – возмутилась Славка. – Страх можно, стыд тоже можно…
– А вину нет, – перебила Зофья. – Её можно только принять и простить себя. Других вариантов нет.
Она прошла в гостиную и, открыв шкаф, принялась перебирать длинные платья. От ткани веяло сладковатым ароматом лаванды и пыльным застарелым запахом давно неношеных вещей.
Славка вынула любимое бежевое платье с кружевами на квадратном воротнике. Раньше оно было ей велико, а сейчас, наверное, стало впору. Правда, в груди всё равно будет свободно болтаться.
– Это можно?
– Бери.
Славка уткнулась носом в ткань, глубоко вдохнула и подняла взгляд на маму.
– А ты знаешь, куда уехал Джек?
Зофья чуть сощурилась, вытянула с полки, словно змею за хвост, длинный антрацитовый шарф с шёлковыми кисточками.
– Почему ты о нём спрашиваешь?
– Мне кажется, я его видела в Краснодаре. Недалеко от института.
– Я не знаю, куда он уехал, но, может, он там учится?
Славка застыла, а потом хлопнула себя по лбу.
– Чёрт, а вдруг?! Я и не подумала.
Зофья вынула ещё одно платье, тоже с кружевом, тёмно-фиолетовое, почти чёрное, но при этом не мрачное, а скорее торжественное.
– И всё же, почему ты спрашиваешь?
– Мне кажется, он приходит ко мне во сне, – Славка разгладила тонкую прохладную ткань и, дождавшись кивка, приложила платье к себе. – Красивое. Можно?
– Можно. Ты уверена, что он?
– Не уверена. Лица я не вижу, – Славка покружилась, прижимая платье к груди, резко остановилась напротив мамы. – А может, это мой папа?
Зофья застыла на несколько секунд. Оглядела лицо Славки, светящееся ожиданием чудес и счастья. Её до сих пор удивлял в ней контраст: она плела жуткие кошмары, мстила несдержанно и страшно, если ненавидела, то от всей души, но могла полюбить за улыбку и простить за искренний порыв. Даже не поступок, а желание его сделать. Когда-то в юности, Зофья была такой же категоричной и звонкой, скорой на расправу. Ни о чем, что случилось в её длинной жизни не жалела, но за быстроногую летящую Славку боялась и понимала, что ей нужен якорь.
Повернувшись к шкафу, она пошарила рукой на верхней полке и достала вышитый бисером кошелёк. Металлическая застёжка звонко щёлкнула, открывая взгляду необычные украшения в виде насекомых. Но не они интересовали Зофью.
– Держи, – она вытянула клочок тетрадного листа и развернула. – Это номер телефона.
Славка охнула:
– Номер папы? – Почему-то неведомый отец ей представлялся чуть ли не сказочным персонажем, в набедренной повязке, верхом на коне, с соколом на плече и, конечно же, без телефона.