Босс для Гадкого утёнка
Шрифт:
— …ну нет, ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, — втолковывает она какому-то Сержу. — Значит так, слушай внимательно и не перебивай! Жди меня на условленном месте. Я скоро подберу тебя, так и быть, выручу из неприятностей. А взамен ты скорректируешь свои планы в мою пользу. Ты знаешь, чего я хочу… да-да, именно так. Пусть она исчезнет! Сразу, как ты получишь свое, понял? Между прочем, тебе это тоже выгодно, меньше зацепок будет… да, именно на его упертость я и намекаю. Хорошо, что ты это понимаешь, Серж. Всё, не дергайся.
Она с шумным вздохом вжикает молнией сумочки, по-видимому, убирая в нее свой телефон. А затем выходит, уверенно цокая каблуками.
М-да, мне бы ее навыки.
В гримёрке надолго меня не задерживают. Стилисты только поправляют мне растрепавшуюся прическу и надевают на голову диадему с бутафорской заснеженной горой на серебристом ободке.
В морозильную комнату я возвращаюсь самой последней.
— Вставай сюда, пусть вас по-быстрому отщелкают на фото, пока не слишком устали, — командует Боярка, указывая мне на место возле снеговиков. — А то видюхи снимаются долго, и лица будут, как у бурлаков на Волге.
Девчонки уже стоят там, каждая у своего снеговика. Алёна с любопытством тыкает ногтем в морковку, проверяя, настоящая ли, а необыкновенно похорошевшая Катя в небесно-голубом вечернем платье с отсутствующим видом таращится в пол. И такое впечатление, что она чем-то расстроена. Жалеет, что согласилась на съёмки в морозильной камере, что ли…
Фотограф отбирает у нас одеяла, и я снова начинаю стучать зубами.
— Это ненадолго, — уверенно утешает Лебеда, хотя в его лице просматривается некоторое сомнение насчёт своего собственного прогноза.
Царевичев качает головой и набирает внутренний номер гостиничной кухни. Заказывает два термоса — один с горячим чаем и второй с кофе. Вот это я понимаю — продуманный реалист.
Зато Боярка так и заряжает всех вокруг своей неуёмной кипучей энергией.
— Эй, Гюльчатай! — машет он рукой и, поймав сердитый взгляд своей помощницы, сразу же поправляется: — Ладно-ладно, не сверкай так глазами… виноват, исправлюсь, Алёнушка! Начнем с того, что поможем тебе согреться первой. Видишь перед собой снеговика? Тебе нужно влюбиться в него, вот прямо сейчас. Начинай.
— В смысле? — цедит Алёна сквозь зубы, исподлобья глядя на своё начальство. — Я понятия не имею, как это сделать. Это снеговик, и он мне даже не нравится. Несуразный он какой-то. И морковка у него кривая.
— Не беда, — ухмыляется Боярка. — Этому горю помочь нетрудно, Алёнушка! Просто представь, что перед тобой не снеговик, а к примеру… ну, я! Такой весь классный, умный, красивый и всё такое. Представила?
— С трудом!
— А теперь положи свою нежную ручку ему на плечо и прижмись в соблазнительной позе…
Глядя на то, как Алёна выполняет инструкции Боярки и при этом поглядывает на него очень недобрым взглядом, я чувствую приступ неудержимого веселья. Всем своим видом она демонстрирует скорее ненависть к кривоносому снеговику, чем хоть толику симпатии.
— Так
— Эй, не обнимайся с ним так крепко! — с ухмылкой предостерегает Боярка. — Он не выдержит твоей страсти, милая! А я так вообще буду ревновать, хоть это и мой клон в снежном ви…
Договорить он не успевает. Алёна, вцепившаяся двумя руками в плотный снеговой ком, действительно слишком сильно навалилась на него. И в этот самый момент снеговик падает набок.
Ко всеобщему удивлению, падение он выдерживает без серьезных последствий. Разве что кривая морковка отлетает в сторону, оставив белоснежную физиономию с дыркой вместо носа.
Алёна подбирает ее и хмуро вертит в руках.
— Верни ее на место, — Боярка издает смешок. — Вот это темперамент у тебя, Алён!.. Не выдержал бедолага. Я же говорил, не наваливайся на него. Хотя… раз уж он теперь лежит… а давай-ка в таком виде и отснимем. Интересно что получится. И кстати! Силу страсти можешь больше не сдерживать.
— Не сдерживать? — злобно переспрашивает Алёна и, не глядя, с силой втыкает морковку в снеговика. — Ну ладно. Будет вам страсть.
Она выпрямляется и вызывающе водружает на грудь снеговика ногу, словно генерал, попирающий тело поверженного врага. Задравшийся подол алого платья наполовину обнажает ее стройное бедро.
— Ну как, Василий Андреевич? — проникновенно произносит она, демонстративно обращаясь к снеговику. — Нравится вам такая поза, когда я…
Внезапно наступает тишина. Я непонимающе смотрю на ее оторопелое лицо. Потом перевожу взгляд на снеговика под ее ногами, и меня буквально складывает пополам от смеха. Потому что кривая морковка, которую она воткнула в снеговика, торчит совсем не там, где была изначально, а гораздо ниже…
И всем своим видом напоминает то, что неприлично произносить вслух.
До каких новых извращений со снеговиком додумался бы ещё Боярка, узнать мне не довелось. Я даже реакцию его на выходку Алёны не успеваю увидеть.
Высоченные каблуки от моего непроизвольно резкого движения разъезжаются на скользком металлическом полу. Так что я просто-напросто шлёпаюсь в груду льда, и многострадальную ногу с волдырем простреливает болью. И как-то совсем больше не до смеха.
— Уй-й… — шиплю сквозь сомкнутые губы.
— Ушиблась? — рядом мгновенно оказывается мой босс. — Дай гляну.
Он щупает мою щиколотку, и я ойкаю.
— Больно…
— Вась, где тут аптечка? — быстро спрашивает Лебеда.
— Хмм… — непонятным тоном мычит Боярка, потом откашливается и добавляет уже обычным голосом: — В конце коридора лазарет есть гостевой, там сейчас открыто.
— Понял.
Лёгкий толчок, и я вдруг оказываюсь в воздухе с болтающимися ногами. На руках у своего босса, который стремительно выносит меня прочь из морозильной камеры.