Босс для Ледышки
Шрифт:
Не было в нём таких сил. Он умел бороться с любыми соблазнами, но с ней… он знал, что проиграл бы ещё до начала битвы.
Впрочем, всё это имело хоть какое-то значение лишь при одном условии — если бы Евгения Миронова позволила себе быть его соблазном. Для него хуже варианта получить от неё отказ был вариант стать для неё следующим ненавистным бывшим, после которого она ни с кем больше дела иметь не захочет.
Андрей потёр ладонями лицо и выдохнул, впитывая в себя окружающую тишину.
А теперь главный вопрос: что делать со всем
И это вопрос на миллион.
***
Я сидела на неразобранной постели, слабо соображая, сколько времени прошло.
Спальню освещали только ночники на прикроватных тумбочках по обе стороны от кровати.
В голове снова и снова прокручивалось всё, что произошло этой ночью, но мозг отказывался обрабатывать этот калейдоскоп ярких картинок.
Внутри всё горело, а голова до сих пор шла кругом, но я уже не была уверена, что дело в шампанском.
И я будто бы до сих пор ощущала на подбородке прикосновение его пальцев.
Господи, на меня никто и никогда ещё так не смотрел! Как он вообще это делал? Будто я нечто особенное, нечто настолько особенное, что всё остальное теряло смысл и значение.
Или я всё это себе навоображала? Как-то не так истолковала его слова о неравнодушии?
Виновато шампанское? Атмосфера? Наше вынужденное отшельничество?
Потому что поверить в то, что Волков, которому не отказала бы ни одна, помани он только пальцем, стал бы размениваться на меня?.. Господи, да кто я такая? Особенно по сравнению с роскошной, сногсшибательной Катериной. Ещё и спорю с ним постоянно. Злю его, наверняка раздражаю, да и вообще вывожу из себя.
Ведь наверняка же всё едва не стряслось… случайно. Ну конечно, случайно! Под влиянием момента.
Я тихонько застонала, сползла с кровати на пол, подтянула колени к себе, спрятала в них лицо и покачалась из стороны в сторону.
Дурацкая детская привычка, но почему-то всегда помогала. Сейчас — не особо.
Я шмыгнула носом и только тогда поняла, что глаза уже на мокром месте.
Ну вот. Докатилась. Реву уже по любому, малейшему поводу.
Нет, нет, так нельзя. Всё развивалось слишком стремительно, непредсказуемо, слишком опасно. Это пора прекращать. Иначе грядёт катастрофа.
Сегодня мы затормозили буквально на краю, у самой пропасти. Я, покалеченная прошлыми и не ищущая новых отношений, и он, несвободный, недоступный и тот, которому я вот уж никак не ровня.
И слёзы покатились по моему лицу с удвоенной силой. Потому что я помнила, чего мне стоило его остановить. Потому что почти призналась себе, что могу не отыскать в себе сил повторить этот подвиг.
Глава 28
Я честно попыталась заснуть. Считала овец, выравнивала дыхание и что-то там ещё, но все мои попытки заканчивались тем, что я погружалась в лёгкую дремоту, и сон со сверхъестественной настырностью пытался завершить события новогодней ночи, не случившиеся в реальности.
Пары раз мне хватило. Выскочив
Снег сегодня не шёл, но в коттедже было слегка зябковато — видимо, температура снаружи основательно понизилась.
Я уже хотела заглянуть в своё приложение «Погода», когда за спиной раздалось хрипловатое:
— Доброе утро.
И я только чудом не опрокинула на себя кружку с остатками ещё горячего кофе. Сердце кувыркнулось, и меня окатило жаром, но я каким-то образом умудрилась сохранить внешнее спокойствие.
— Доброе, — кивнула и осторожно, чтобы не поперхнуться, отпила из кружки.
Волков появился в поле моего зрения — в джинсах и футболке. Мой взгляд, будто приклеенный, задержался на рельефных мускулах плеч, пробежался вниз до самых запястий, потом вверх — к его хмурому лицу. Чёрт знает, как растрёпанные волосы и небритость делали Волкова ещё привлекательнее, но факт оставался фактом.
И вчера этот мужчина собирался меня поцеловать…
Боже, Миронова, что ты творишь?!
Я буквально силой заставила себя оторвать от него взгляд и уткнуться в кружку. Мне пора отсюда уезжать. Срочно. Сейчас.
Волков гремел посудой — доставал кружку и сахар для своей порции кофе. Я хлебала свой так, будто две недели просидела без воды.
— Снег прекратился, — не оборачиваясь, проинформировал он.
— Да. Уже не идёт, — вряд ли я соображала, что отвечала. Но хоть что-то, только бы не молчать.
— Если до обеда не позвонят, я их сам наберу. Узнаю, как там дела на перевале и вообще, — Волков обернулся, поставил свою кружку на столешницу, опустился на стул напротив меня.
— Я проверяла новости и ничего не нашла по обстановке.
Волков пожал плечами, мол, ничего удивительного.
— Праздники, — кратко озвучил он свою мысль.
— Ага, — ещё короче прокомментировала я.
Пауза не затянулась надолго. Он отхлебнул из своей кружки, и я всем телом почувствовала на себе его внимательный взгляд, но отчаянно делала вид, что ничего не замечаю.
— Я не знаю, ожидаете ли вы от меня извинений, — начал Волков, и мне захотелось вскочить из-за стола и вылететь из кухни. — Но я не думаю, что это будет правильно. Как минимум по двум причинам.
— Вот как? — выдавила я из себя и сжала в руках кружку, чувствуя, как всё внутри завибрировало от напряжения. — Поделитесь?
Волков сделал новый глоток, с преувеличенной осторожностью опустил свою кружку на стол:
— Во-первых, я не сделал ничего такого, о чём теперь сожалею. А во-вторых, просить у женщины прощения за поцелуй… хм… несостоявшийся поцелуй — это всё равно что оскорбить.