Босс для подруги
Шрифт:
— Но как же так? — возмущается вдруг Косарин и бросает злой взгляд на одного из спутников генерального директора. Тот лишь снисходительно ухмыляется. А я совершенно перестаю понимать, что здесь происходит.
— А вот так, Василий Николаевич. Разве с этим какие-то проблемы?
— Нет, что вы, — тут же меняется в голосе мой бывший начальник. — У нас тут, правда, выявилось крупное нарушение, но виновница уже найдена!
Он указывает на меня рукой, и все взгляды сосредотачиваются на мне. А я жду приговора. Сейчас они все дружно поставят на мне клеймо воровки, и дальше даже думать
— Полагаю, Наталью, мы можем отпустить? — говорит Волошин, обращаясь к генеральному.
— Да, конечно, — спокойно кивает тот.
Матвей делает жест, показывая, чтобы я вышла из комнаты. На ватных ногах все же послушно иду к двери. Он выводит меня в коридор и берет за плечи.
— Верь мне. Все будет хорошо. Иди в кабинет директора и жди меня там. Я все объясню.
— Но там же секретарша. — почему-то вдруг вспоминаю про строгую Ангелину, что бережет нашего директора от всех посетителей.
— Она предупреждена, — уверенно произносит мужчина. — Не волнуйся. Тебе ничего не угрожает. Просто доверься мне.
Киваю, словно китайский болванчик, и иду в директорский кабинет. На удивление секретарша Владислава Дмитриевича вместо строгого взгляда поверх очков ободряюще улыбается мне и кивает, давая добро на проход.
Захожу внутрь и сажусь на диван, стоящий возле стены. Сесть в директорское кресло мне бы и в голову не пришло. Я вообще здесь, наверное, второй или третий раз за все время работы. Вот только мне совсем не до рассматривания обстановки. Я словно Алиса в Зазеркалье — не успеваю за событиями. В голове каша из мыслей. Я не знаю, что и думать. Еще десять минут назад я слушала о том, что меня фактически подставил человек, в которого я имела неосторожность влюбиться. А теперь. теперь сижу в кабинете директора и жду. Чего жду — не знаю. Наверное, признания. Может, там решается моя судьба? Может, не стоило слушаться Матвея, а надо было остаться и потребовать объяснений, что происходит?
Черт, ведь все эти обвинения звучали по-настоящему! Я же не смогу доказать ничего, если они дружно меня подставят. Вдруг Матвей нашел тех, кто виноват, и ему пригрозили, заставив подставить меня? Кажется, кто-то смотрит слишком много боевиков. Качаю головой, пытаясь выстроить логическую цепочку, чтобы хоть как-то подготовиться к тому, что меня ждет.
Вдруг щелкает дверная ручка, и я едва не подпрыгиваю. Но это оказывается всего лишь Ангелина.
— Я тебе чай успокаивающий сделала, — говорит он, ставя поднос на столик напротив дивана.
— Зачем? — вглядываюсь в лицо женщины, пытаясь понять, как много она знает.
— Матвей Сергеевич попросил.
Интересно… Получается, он и с неприступной директорской секретаршей успел подружиться за время своей проверки. Прямо удивительный мужчина. Ведь Ангелину не зря за глаза называют Снежной королевой. Ее даже больше, чем главбуха, боятся. Вздыхаю и беру чашку с чаем. Что я теряю, в конце концов?
— Не волнуйся, — вдруг говорит она. — Все устаканится.
Вскидываю на нее настороженный взгляд.
— Вы что-то знаете?
Но женщина лишь отрицательно качает головой и уходит, оставляя меня наедине со своими
Ожидание убивает надежду. Наверное, так можно описать мое состояние. Чем дольше я сижу, тем больше начинаю верить, что ничего хорошего уже не будет. Ведь если бы это все было недоразумением, то мне бы уже давно все рассказали. А раз я до сих пор сижу здесь, ожидая приговора, значит, на хэппи-энд рассчитывать не приходится. И такая тоска на меня накатывает. Мысленно я уже представляю, как меня обвинят в финансовых махинациях, предъявят обвинения и, наверное, вызовут полицию. Или как вообще действуют в таких случаях?
Когда градус моего настроения уже достиг рекордно низкого значения, дверь наконец-то распахивается и в кабинет входит Матвей. Спокойный и уверенный, как всегда. Тут же вытягиваюсь в струнку, кладу руки на колени, как прилежная ученица, готовая выслушать строго учителя. Мысленно отсчитываю последние мгновения до того, как моя жизнь будет разрушена.
Волошин медленно подходит ко мне и садится рядом.
— Прости, что не объяснил все заранее. Но я просто не мог — они бы не поверили тебе, — говорит он, глядя меня в глаза. В его голосе сожаление, а в карих глазах — отчаяние. — Знаю, я обещал, что буду рядом, что не оставлю.
Я молчу — даже дышать боюсь. Потому что просто не верю в то, что слышу. Я-то ведь готовилась к другому. Он отворачивается и запускает руки в волосы, портя идеальную прическу.
— Ты вправе ненавидеть меня за то, через что тебе пришлось пройти из-за меня. Но я просто не мог. Я дал слово довести дело до конца.
— Расскажи мне все, — тихо прошу я. События происходят слишком быстро — я не успеваю за ними. Мне необходимо, чтобы кто-то просто разложил по полочкам все, что случилось, объяснил, что к чему. Иначе я просто сойду с ума от догадок и предположений.
— Полгода назад после очередной проверки Игорь Валерьевич приезжал в ваш офис. Официально — чтобы выразить благодарность за добросовестный труд. Но в качестве замечаний оставил указание доукомплектовать отдел кадров и бухгалтерию. Естественно, Косарин подошел к этому весьма формально — были открыты две ставки с минимальной оплатой. На них пришли работать те, кто проводил настоящую проверку.
— Как такое возможно?
— Потому что это очень квалифицированные специалисты, — усмехается он. — Специально подосланные для этого дела.
— Но кем?
— Об этом позже. Они собирали данные несколько месяцев. Но нужно было не просто выявить нарушения — нужно было поймать всех, кто участвует в схеме. Поэтому было решено пустить слух, что компанию собирается покупать наш главный конкурент. Для таких случаев внеплановая аудиторская проверка — вещь привычная. Для достоверности ее устроили и в других филиалах.
— Значит, Василий Николаевич поверил в утку?
— Именно. Естественно, никто из участников не ожидал подобного, и, так как слух был запущен заранее, стали быстро прикрывать свою схему. Таким образом давая нам все карты в руки.