Босс для Золушки

Амурская Алёна

Тряхнув меня напоследок, она разжимает пальцы и выпрямляется с брезгливым видом. Запах ее духов с тонким терпким ароматом бьёт мне в нос и кажется отвратительно назойливым. А спину холодит нервная дрожь.

Она меня реально напугала. Сердце до сих пор колотится от ее неожиданной и неприятной выходки. Может, у нее проблемы с психикой? Так на людей набрасываться-то из-за простого упоминания о ребёнке! Пожалуй, Костику и правда лучше жить подальше от влияния такой ненормальной биологической мамаши. Особенно если

она и сама возиться с ним не хочет.

Собравшись с духом, встаю и как можно спокойнее говорю ровным тоном:

— Вы всё сказали?

— Нет, не всё!

— Можно побыстрее? — холодно бросаю я. — Мне надоело слушать вашу истерику.

Яркие губы Ангелины сжимаются в длинную тонкую ниточку. У меня возникает резонное опасение, что сейчас темпераментную блондинку снова накроет бешенством, и она натурально вцепится мне в волосы… но нет.

Она вдруг успокаивается и ядовито-сладким голосом заявляет:

— О, ну конечно, без проблем. Только сначала оставь моего мужа в покое… потаскушка!

Я напряжённо хмурюсь.

— Не надо меня оскорблять. Ваш бывший муж сам выбирает, с кем ему общаться и заводить новые отношения. Поговорите с ним сами и…

Меня перебивает звонкий издевательский смех.

— Бывший муж? Это он тебе такое наплел?

— Мне говорили… — отвечаю растерянно. — Говорили, что вы разошлись с ним в прошлом году…

— О, это такие пустяки! — Ангелина грациозно пожимает плечами и со скучающим видом рассматривает свой модный маникюр с крошечными стразами. — Обычные семейные ссоры. Мы так с ним иногда отдыхаем друг от друга. Он меня отпускает погулять-развеяться на воле, а я разрешаю ему побаловать себя. Удовлетворить мужскую потребность сходить налево. Только в этот раз он что-то меру потерял, совсем поплыл… Что, такая умелая в постели?

Мое лицо немеет. Наверное, от него отхлынула кровь, и я сильно побледнела. Еле шевелю непослушными губами, чтобы задать очень важный для меня вопрос:

— Ангелина… так вы не в разводе?

Она перестает любоваться маникюром и смотрит на меня с любопытством. Так мог бы смотреть энтомолог на тельце интересной свежепришпиленной бабочки, наблюдая за ее трепыханием.

— В разводе? О нет, — качает белокурой головой Ангелина и медленно, не сводя с меня насмешливых глаз, произносит с видимым наслаждением: — Я его законная жена. Мы с ним и в горе, и в радости… ну ты понимаешь. Сейчас у нас небольшой кризис из-за моего долгого отсутствия, но я вернулась. Так что мы помиримся и заживём, как раньше. Без тебя.

Я дрожу. Гнев, стыд и боль обжигают меня с ног до головы волной чудовищной силы.

Господи, да что же это такое? Почему?! Артём, Артём… За что ты так со мной поступил? Зачем играл с наивной девочкой, которая тебя полюбила, как с бездушной игрушкой? Хотел добиться победы из мужского азарта и стать у меня первым?..

Я

же живая… Мне больно…

Понимание несчастья, обрушившегося на мое сердце и сокрушившего только-только расцветшие надежды на взаимную любовь, парализует меня. Первая обжигающая волна эмоций уходит, оставляя за собой опустошенность. Стою молча, уронив руки, и смотрю на жену Царевичева безжизненным взглядом.

Ангелина улыбается. Она безошибочно улавливает женским чутьем, что растоптала и сокрушила соперницу. Что ж, пусть порадуется. Все равно на чужом несчастье счастья не построишь.

Я отворачиваюсь и бреду к выходу. В теле какая-то ужасная слабость, словно организм подхватил грипп, и его температурит.

— Не унижайся перед моим мужем, наивняшка, — слышу в спину негромкий совет. — Без обид, но ты в нашем с Артёмом междусобойчике лишняя.

Слова проходят сквозь меня, уже ничего не задевая. От слишком острой душевной боли во мне притупилась чувствительность к эмоциям. Я иду, как сонамбула, сквозь толпу, медленно и осторожно обходя людей. Как будто если я кого-то задену, то рассыплюсь на мелкие кусочки… и тогда от меня совсем ничего не останется.

Это всё сон, дурной сон.

Сейчас я спущусь вниз, выйду из ресторанного комплекса и проснусь. Обязательно проснусь. Меня разбудит Царевичев и на вопрос, женат ли он, рассмеется и скажет: «Конечно, нет! Разве я мог бы намеренно держать тебя в неведении, когда целовал и ласкал тебя, моя милая Золушка?»

Кто-то окликает меня, но я не различаю лиц. Кажется… кажется, это Боярка со своим закадычным приятелем Лебедой… наверное, они тоже здорово повеселились, наблюдая за тем, как женатый Царевичев планомерно и коварно соблазнял бедную и наивную официантку.

— Катя! — это уже голос моего босса.

Нет, только не это. Не хочу. Не могу!

Ждать лифт слишком долго, и мой взгляд находит выход на лестничную клетку. Я срываюсь в бег по лестнице так стремительно, что боль в растянутой щиколотке простреливает ногу до самого бедра. Но это неважно. Ничего не важно.

— Катя, стой! Подожди! — Царевичев бежит за мной, и он определенно быстрее.

Туфли мешают бежать. Эти проклятые дареные туфли!

Пока я снимаю их, задержавшись всего на пару секунд, Царевичев уже достигает верхнего пролета и кричит:

— Катя, подожди! Что случилось?

Я поднимаю на него глаза. Мой босс. Мой любимый. Надо… надо задать этот вопрос. Может, я и правда сплю…

— Артём, ты женат?

В изменившемся выражении его лица я вижу горькую правду. Боль с новой силой пронзает мое сердце. Не знаю, как избавиться от нее… куда скрыться…

И с силой швыряю туфли на ступени.

А затем подхватываю подол голубого платья и, как есть, босиком бегу прочь — наивная, глупая Золушка с раненым сердцем.