Босс не терпит отказов

Арская Арина

— Если бы я увидел в твоих глазах ненависть, то я бы ушел, — Виктор сжимает мою ладонь. — Кира, посмотри на меня.

И я смотрю. Открыто и честно, чтобы зеленые и колдовские глаза увидели, как я обижена и понимаю, что Виктор испуган. Нет в нем привычного самодовольства и надменности. Он хочет сбежать, но если уйдет, то сожалеть о своем решении будет если не до конца жизни, то очень долго. И бедные те девицы, которые встретят его на пути, потому что Виктор ужесточится еще больше, чем прежде.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

Опять

получает метелкой по голове:

— Тут вопросы задаю я.

— Так задайте вы их уже, — Виктор поднимает возмущенный взгляд. — Сколько можно круги наворачивать?

Брахман лупит Виктора по щекам метелкой и делает еще один круг. Встает перед нами и задает вопрос, согласны ли мы перед ликом Кришны связать себя священными узами брака.

— Согласен, — с угрозой отвечает Виктор и косит глаза на метелку в руках Брахмана.

Брахман смотрит на меня, и медленно киваю. Была не была. Рискну. Мне надо убедится, насколько Виктор мерзавец. Бросит меня с ребенком, когда найдет новую любовницу, и я с мамой и Игорем ему пальцы переломаем. Брахман вместе с остальными выдыхает, кто смеется, а кто-то от счастья всхлипывает. Этот кто-то моя мама.

Трещит огонь в тазике, бросаем зерно, и гости начинают кружиться по помещению под напевы. Виктор встает, увлекая меня за собой, и мы плывем в потоке мантр и музыки.

— Раз ты мой зятек, Виктор, — за нашим спинами хлопает ладонями Игорь, — то за Киру порву.

— Да, я так и понял по твоему взгляду сегодня, — хмыкает Виктор. — Что же, обещаю любить и баловать твою падчерицу.

— Дочь. Дочь она мне… Харе Кришна… Я так решил… Харе Рама…

— Понял, — смеется Виктор.

— И внуков когда ждать? — с надеждой спрашивает Игорь.

— Харе Кришна, — соглашается мама.

И тут к горлу подкатывает ком тошноты. Я его сглатываю, а он возвращается и рвется наружу. Расталкиваю людей и бегу прочь, прижав ладонь ко рту.

— Кира! — рявкает мне вслед Виктор. — Да сколько можно убегать?!

И сердито следует за мной, а за ним кришнаиты, и я не могу даже слова вымолвить. В соседнем помещении кидаюсь к корзине с какими-то тряпками, и меня выворачивает.

— Так… — испуганно говорит Виктор.

— Харе Кришна! — восторженно взвизгивает мама. — Случилось чудо! Я стану бабушкой!

Радостные крики, аплодисменты и смех. Оседаю на пол и напротив опускается Виктор. Берет за руки и с тревогой моргает. Растерянный и бледный. Вздыхает и рывком к себе тянет. Заключает в объятия, и я всхлипываю в его грудь. Со светлой надеждой и теплой радостью.

Эпилог

Рома и Даня стоят передо мной все в муке. И не только они в муке. Вся гостиная припорошена мукой ровным слоем. Улыбаются чертята и прячут за спинами пустые бумажные пакеты.

— Мы играли в зиму, — говорит Рома.

Маленькая копия Игоря, только с бровями и волосами. Мама очень переживала, что ее

позднему сыну, которого она родила через пару месяцев, как отстрелялась с Даней, в наследство перейдет алопеция мужа. Самому мужу она об этом не говорила, потому что не хотела обижать, но тайком делилась со мной переживаниями.

— Чья была идея? — укачиваю на руках трехмесячную Снежу, поэтому говорю шепотом, но очень строгим. — Признавайтесь.

— Наша, — Даня довольно улыбается.

— Общая, — соглашается Рома.

Им пять и сколько всего они еще придумают. Вместе. У мамы дергается глаз, когда сын и внук собираются в банду и устраивают удивительные игры. В прошлый раз они решили перекрасить стены кухни и стащили из обувного шкафа крем для обуви.

— Зима, значит, — я в тихом ужасе оглядываю гостиную.

Аккуратно переворачиваю подушку, укладываю на нее Снежу и достаю телефон:

— Папам надо показать, какую вы тут замечательную зиму устроили, зайчик.

Улыбки до ушей, подбородки горделиво вскинуты. Фотографирую и отправляю снимок Виктору и Игорю, чтобы они восхитились сыновьями, что в жаркий летний день призвали настоящую зиму.

— Мать моя женщина, — слышу за спиной голос Юлии Федоровны, моей свекрови. — Что у вас тут…

— Зима! — смеются, довольные своей шалостью.

Родители Виктора не без скрипа меня приняли. Когда Юлия Федоровна хотела фыркнуть, ее осадил Алексей Андреевич, ее супруг. Сказал, что он уже не надеялся увидеть невестку, поэтому какая есть, такой и будут рады. Мне до сих пор обидно, пусть ко мне свекры давно прониклись. Вероятно, они ждали принцессу, а получили меня.

— Кира, я только моргнула, — тихо оправдывается Юлия Федоровна и берет на руки Снежу. — Честное слово. Только моргнула.

В ладони вибрирует телефон. Два сообщения.

Любимый: Какие орлы, а? И сколько в глазах гордости. Люблю.

Игорь: Сугробов не вижу. Где сугробы?

Юлия Федоровна молча ретируется из гостиной со Снежой на руках. В дверях желает мне удачи с двумя снежными демонами, и печально вздыхаю:

— Предлагаю порисовать по снегу, мальчики.

Рома и Даня удивленно переглядываются. Ждали, что я буду ругаться? Нет, зайчики, у меня план куда коварнее и хитрее. Порисуем по слою муки, насладимся вместе вашей шалостью, а потом вместе будем прогонять из гостиной зиму с тряпками, швабрами и совочками.

Мне потом все равно пришлось вызвать клининг и заказать чистку мебели, однако после того, как Рома и Даня собственноручно сгребали муку в ведерко, они больше в зиму не играли.

— Мне стоило взять тебя замуж сразу в стриптиз-клубе, — Виктор сжимает мою руку.

Лениво покачиваемся в креслах-качалках на веранде под теплыми пледами и созерцаем закат. Тихо, спокойно и уютно.

— Я бы был счастлив на несколько месяцев дольше, — ласково смотрит на меня.

Прикладываю руку к животу, и испуганно шепчу: