Босс, покажите торс!
Шрифт:
Делаю невидимому Диме фак и вспоминаю про ждущий меня телефон.
– Алё, говорите.
– Амалия Андреевна? – звучит из трубки очуметь какой мужественный голос.
– Она самая, – покладисто соглашаюсь.
– Меня зовут Вячеслав Говоров. Меня попросили вам помочь.
– Кто попросил? – уточняю, быстренько перебирая в уме, кого и о чем просила за последнее время.
Вроде, никого и ни о чем. Только Миркиного Яниса просила посоветовать хорошего юриста. Такого, чтобы смог помочь, но мне на паперти
Но это было месяц назад. Янис с тех пор молчит, наверное, уже забыл про меня сто раз.
– Янис Славинов. В общих чертах он уже описал вашу проблему.
– У-у-у, – мычу удивленно. – Я думала, он забыл.
– Не забыл, это я был… немного занят другими вопросами. Но теперь совершенно свободен и могу взяться за ваше дело. Когда мы можем встретиться и обсудить детали? – голос в трубке становится еще ниже и сексуальнее.
Я мысленно закатываю глаза – ну пожалуйста, пожалуйста, пусть его обладатель окажется офигенным высоким красавцем с широкими плечами!
– Кхм, – откашливаюсь – у меня аж дыхание чего-то сперло от восторга. – Да хоть когда, все бумаги у меня с собой.
– Когда у вас обеденный перерыв? – интересуется Вячеслав Говоров. Узнав, что буквально через полчаса, информирует. – Через тридцать минут буду ждать вас у входа в здание, – и сбрасывает звонок прежде, чем я успеваю поинтересоваться, как мне его узнать.
Кладу телефон в карман и выдыхаю. Ну слава яйцам, может, все-таки удастся отсудить у бывшего мою квартирку. Если этот Вячеслав Говоров действительно крутой юрист, то лучше я отдам свои сбережения ему, чем Толику.
А если он ничем не поможет, все равно буду спать спокойно, потому что сделала все для сохранения своей собственности. Ну и подумаешь, что спать буду где-нибудь на лавочке в парке без жилья и без денег, зато гордая собой!
Ладно, без пессимизма, Амалия Андреевна! Если что, всегда могу пойти работать сиделкой с проживанием. На крайний случай к Мирке на постой попрошусь, пока новым жильем не обзаведусь.
Кладу телефон в карман и открываю кран с холодной водой. Умываюсь, чтобы остудить горящие от волнения щеки. Пока сушу руки, рассматриваю себя в зеркало.
Ну да, я очень высокая и плечи широкие – не у каждого мужика такие. Грудь небольшая, но зато талия тонкая, а бедра вполне женственные. Ноги стройные… Лицо… Обычное, можно сказать, не красавица, но и не уродина. Блондинка со светло-зелеными глазами. Нос длинноват, глаза мелковаты, зато губы пухлые от природы, без всякого геля…
«Сам ты урод, Дима. А я нормальная!» – подмигиваю своему отражению, пообещав забить большой болт на его мнение обо мне. В конце концов, мне с ним детей не крестить, пусть говорит что хочет.
Успокоившись, выхожу из туалета
– Вересаева! Ты, смотрю, берега путать начала. Ну-ка, быстро за мной…
11
– За мной, Вересаева. Быстро! – требует Дима.
Кидаю взгляд ему за спину на предмет случайных зрителей – не хочется, чтобы нас опять увидели в неоднозначной ситуации. Но в коридорном аппендиксе, где спряталась дверь в женский туалет, нет никого, кроме нас двоих.
Вот и отлично, можно спокойно разборки устраивать. И так мою спину два дня пилят взгляды всего офиса. Правда, откровенных, в полный голос обсуждалок происшествия с кофе и ширинкой я ни разу не слышала.
Наверное, Лара всех поставила в известность об угрозе начальства уволить сплетников. Как я уже поняла, Дима – начальник, который слов на ветер не бросает. Офисный народ шефа боится, вот и осторожничает с разговорами… Но ехидные взгляды уже достали.
Между тем мужская рука встряхивает меня так, что зубы клацают.
– Не тормози, Вересаева! – рявкает Дима и выпускает мое плечо. Одной лапой крепко перехватывает мое запястье, а второй… смачно шлепает по заднице. По моей! – Вперед, я сказал!
Чувствуя, как меня натурально накрывает бешенство, упираюсь пятками в пол и ору:
– Ты что творишь, чудище?!
– Выдвигаю аргумент тебе в помощь для скорейшего принятия правильного решения.
– Отклонено!
Димина выходка бесит так, что я готова с размаху врезать ему по коленной чашечке – инвалидом не сделаю и следов не оставлю, но будет очень больно. Заодно эффективно доведу до дебила, что нельзя так себя вести. Даже если он начальник, а я его подчиненная, все равно нельзя!
Я изо всех сил дергаю руку и, чуть не выворачивая плечо, добиваюсь, что дегенерат выпускает мои пальцы из своих лап.
Глядя в его перекошенную недовольством морду втягиваю воздух и длинно сцеживаю его через зубы, пытаясь успокоиться. Выпячиваю нижнюю челюсть и шиплю:
– Дима, я тебе не секретарша, чтобы по первому щелчку нестись в твой кабинет. Меня… Меня тошнит от твоей рожи, – перевожу дыхание и чуть спокойнее продолжаю. – По условию нашего пари ты не можешь меня уволить и я сама не могу уволиться, иначе проигрыш, помнишь?
Дима нависает надо мной. Стиснув челюсти, смотрит и молча кивает.
– Красава! Значит, тридцать первого декабря и встретимся. Тогда и покрутишься передо мной. А пока не доставай. Христом богом прощу, не беси меня – я ведь, реально, могу и в морду дать! – я уже почти спокойна.
– Слушай, Вересаева, в морду ты своим дружкам-уголовникам давать будешь, поняла? А я два дня пытаюсь с тобой по делу поговорить, – Дима вдруг тоже расслабляется, перестает нависать и корчить злобные гримасы.