Боссов сын, или Я принимаю бой!
Шрифт:
– Вот ее и придерживайся, Полька Луговая. Но потом не удивляйся, когда получишь самый подлый удар.
– Да я от тебя его всегда жду! – я мгновенно отказалась от прежней версии, забывшись.
– Хоть в чем-то ум проявляешь!
Настя затянула на той же ноте:
– Ну вот, а я о чем говорила?
Мы разошлись по разным углам ринга, но каким-то неведомым образом я своего добилась – Стас надолго от меня отцепился. Вполне возможно, так ему обвинения поперек горла встали, что решил меня игнорировать. А со следующего дня еще и собственной
– Заказчик новый, техзадание невнятное! – оглашал Евгений Михайлович очередную повестку дня. – Потому идем путем меньшего сопротивления – все желающие могут предложить свой плакат рекламы пива, а премию получит тот, чей макет выберет заказчик. Даже если это будет субъективное и непрофессиональное мнение обывателя.
– Участвую! – я потерла руки в предвкушении. – Хлесткие слоганы – мой конек!
– И меня запишите! – потерла руки Настя. – Я в дизайне ас!
Весь отдел по очереди потер руки, и только Стас тяжело вздохнул и промолчал, прекрасно понимая, что со специалистами ему не тягаться. И никакой привычной перепалки, никаких комментариев о моих комментариях. Его будто на улучшенную версию подменили.
И наше «перемирие» не могло остаться незамеченным. На следующей неделе обнадеженный Евгений Михайлович определил нас в пару на один проект, дабы закрепить пакт о ненападении намертво. И что же? А ничего! Мы оба сцепили зубы и застонали в себя, а потом выдавили почти членораздельно:
– Конечно, Евгений Михайлович.
Мне-то профессионализм надо изображать, а Стасу надо изображать, что здесь он не только штаны просиживает, но и какие-то задачи способен выполнять, не кривясь, как оскорбленная ехидна.
Но мы все-таки не сдержались, когда сели рядом. Правда, предусмотрительно перешли на шепот:
– Я занимаюсь оформлением и текстом, Стас. А вот что тебе делать, ума не приложу. Ведь здесь нет задачи перевести каталог на санскрит.
– Я на санскрит и не умею! – он шептал с теми же нервами и так же тихо.
– Вот я и спрашиваю, а что ты умеешь? Ведь по темечку отдачей и мне прилетит!
– Не поднимай голову, Полька, иначе нас обоих в некомпетентности заподозрят, а тебе это не нужно.
– Ты хотя бы «Фотошоп» освоил?
– Фоточто?
– Я все-таки никак не могу понять, зачем тебя сюда приняли? Ну ладно, ты с одной работой помог – признаю. И простые задачи тянешь. Но ведь твоя специализация совсем другая! Неужели этого никто не видит?
– Все видят только то, что меня папа очень любит.
Я вздохнула – правота его слов не требовала доказательств. Забурчала под нос:
– Ну и выделили бы тебе должность переводчика. С отдельным кабинетом, все дела.
– Я в изоляции быстро увядаю, меня обязательно в полях и лугах выгуливать надо.
– Отодвинься подальше, Стас. И всю неделю даже звуки не издавай. Вот,
Он долго листал, пока не заскучал и не начал давать советы:
– Снизь заливку слоя процентов на десять. У тебя кровь из глаз еще не течет?
– А-а, так ты все-таки что-то понимаешь в программе?
– К сожалению, не на том уровне, чтобы тебя вышвырнуть в форточку, а самому сесть за монитор… – признал он. – Потому и не лезу.
– Ага, заметно. Стас, отодвинься, ей-богу, ты как будто весь воздух в помещении вдыхаешь, аж голова от нехватки кислорода кружится.
– Фиалками не пахну? Может, в кафе спустимся? Я оголодал.
– По очереди. Я с тобой, прости за выражение, в одном поле фотошопить не сяду, не то чтобы рядом обедать.
– Отодвинулся, видишь? Медленно и незаметно передвигаюсь в сторону буфета. Так что закупорь звукопередачу и работай.
– Сам заткнись.
В общем, мы вполне профессионально смогли сотрудничать: он фонил, я шрифты подбирала. И работа шла – неделя пролетит, каталог оформится, никто и не заметит этих стрессов.
Вот только на следующий день Стас устроил диверсию. А именно, взял больничный и не явился в офис. Может, и не брал он никакого больничного, а просто не явился – кто ж с любимого шефского сынка справку спросит? Но мне было плевать, поскольку толку от него все равно ноль, а отсутствие лишь прибавит мне работоспособности. В общем, я задрала руки вверх и задвигала бедрами туда-сюда и по кругу, визжа от восторга. Мысленно, конечно, а иначе меня обвинили бы в непрофессиональной радости. Так я и радовалась, пока Евгений Михайлович ко мне не обратился:
– Ну и чего ты так счастливо сверкаешь глазами, Полина, как будто от балласта избавилась? До четырех работай, а потом перекидывай все на флэшку и езжай к нему. Олег Борисович согласился тебя подхватить.
– В смысле? – Я перестала мысленно вращать бедрами.
– А как иначе-то? У вас же общий проект. Съезди на полчасика, прояви чувство коллективизма, нарежь Станиславу задачи, пусть свою часть выполнит, как лучше себя почувствует. Но не слишком сложные – ты же понимаешь, он на твоем уровне в деле не разбирается…
Ну вот, и Евгений Михайлович все прекрасно понимает! А то, что Стас это специально придумал, чтобы меня позлить, сомнений не вызывало.
На заднем сиденье с Олегом Борисовичем мне было как-то не по себе. Большой начальник все-таки, приходится выпрямлять спину, с интересом рассматривать окно и помалкивать. Но он через десять минут поездки нарушил тишину сам:
– Полина, рад знать, что вы все-таки сработались. Ну и как Стас справляется с обязанностями?
Лучше бы и дальше молчали… А как на такой вопрос ответить? Скажу правду – заподозрят в предвзятости или, что еще хуже, недостаточном рвении в вылизывании начальственных причинных мест. Совру – и себя уважать перестану. Потому ответила нейтральное: