Боссу не откажешь: маленькое счастье в нагрузку
Шрифт:
— По телефону?
Она опять засмеялась.
— Нет, на днях загляну, — добавила игриво.
— Зараза рыжая, — буркнул беззлобно. — Тонь, но пять минут это предел! — дал понять, что не шучу.
— Ты же знаешь, что пять минут для меня… это ого-го. Так что большего не нужно…
Кристина
На парковке перед офисом “Программы-рекламы” я сидела несколько минут, смотря перед собой в одну точку. Сомнения не просто одолевали, они бурлили
— Эй, нельзя тут парковаться! — вырвал из рассуждений знакомый голос. — Нель-зя, млять! — я выглянула в окошко и с улыбкой махнула пожилому охраннику:
— Привет, дядя Витя!
— О, — тотчас расцвел знакомый, — егоза, ты чаго тута?
— К Роману Игоревичу… — призналась с запинками.
— Он тута, — кивнул дядя Витя. — Уже второй день безвылазно, — сообщил доверительно. — Вон машина его стоит, — кивнул в сторону парковки для начальства. Да и сама уже видела Лексус Кирсанова.
— А тебе назначено? — нахмурился старик. — Мне не говорили, что будет кто-то…
— Я по личному делу, — даже вроде покраснела.
— А, вот оно что, — почесал затылок дядя Витя. — Но мне-то нельзя просто так пропускать.
— Знаю, — протянула молебно. — Но мне очень-очень нужно.
— Мне за тот раз знаешь как, — досадовал знакомый. — Но не уволили, — цыкнул тотчас. — Очень нужно?
— Очень, — заверила кивком.
— А мне потом без премии?..
— С меня причитается…
— Кроссворд, — по карману хлопнул. — А то мой уже заканчивается.
— Самый толстый из тех, что найду, — клятвенно кивнула.
Дядя Витя по сторонам посмотрел, нет ли глаз и ушей и мне с улыбкой в усы махнул:
— Бегом! Но ежели что случится или пропадёт, я о тебе расскажу! — пригрозил нарочито строго.
— Так точно! — вытянулась по струнке, точно военный. А как они это делали знала не понаслышке. Отца на службе видела не раз. И он даже шутливо меня этому учил, только честь без фуражки не позволял отдавать.
— Отставить, — поморщился дядя Витя, но вид у него был самый что ни на есть довольный.
Лифт, этаж, коридор… всё знакомо и пустынно.
Меня нешуточно лихорадило, поэтому у двери в кабинет Кирсанова замерла — вроде раздавались голоса. И “Антонина”, “Тоня” мне прям по нервам било. От ревности, что накатила и горло сдавила, выть захотелось. Чуть не развернулась, чтобы уйти, но судя по интонации Ромы… он просто говорил… и согласился на встречу… На этом меня аж пнуло вперёд — поправила юбку, блузу, волосы и постучала.
Секунды отсчитывало сердце.
— Да, — чуть удивлённый голос Кирсанова. — Войдите… Кристина, — он чуть покачнулся в кресле, не то встать хотел, не то отшатнуться. Убрал телефон от уха и отложил.
И на том спасибо.
Один в кабинете и никаких Антонин.
Недоумение сменилось плохо скрываемой
— Роман Игоревич, я освободилась. Какие-то будут распоряжения? — смотрела на него самым готовым взглядом.
А он меня… пожирал. Синева глаз почернела. Рома жадно сглотнул. И мне стало дурно и волнительно, я и без того урывками дышала, а ровность удерживала остатками силы воли. А когда так смотрели…
Облизнула вмиг пересохшие губы, хотя несколько минут назад накрасила заново своим любимым цветом.
— Раздевайся, — хрипло бросил Кирсанов, — и на стол!
Это улыбнуло так, что я продолжила играть:
— Простите, — нарочито деловым тоном, — но у меня по плану, — заглянула в блокнотик: — Уважительные лапанья. Наглые поцелуи. И…
— Дай-ка угадаю, — не дал договорить Рома, отвалившись на спинку офисного кресла: — Охренительный секс?
— О, — актёрски подивилась. — Вы уже знакомы с этим списком?
— Кравчик, я тебя сейчас насиловать буду!
Боже, меня его угроза вроде до микрооргазма довела, даже ноги совсем ослабели, даже покачнулась немного.
— Что ж, — отбросила и ручку, и блокнотик… Три пуговички неспешно, но жадно следя, как за этим наблюдал Кирсанов, расстегнула. Медленно, смакуя, как Ромка уже дышал глубже, выудила из бюстика “секретик”. И легким жестом позволила всей связке презервативов распуститься:
— Боссу не откажешь…
Я обкончалась как когда-то. Ромка безумствовал и набрасывался, точно голодный Зверь во время спаривания. Кажется, я была не в бОльшем адеквате — и скулила, и стонала… позволяя меня трахать, как ему взбредёт в голову, ну или куда меня в этот раз прижмёт/прислонит/усадит/уложит.
И стенка, и тумбочка, с которой на пол ухнула кипа бумаг, диванчик, с которого уже падали мы — на ковёр… И стол, который изучила и задницей и лицом/грудью.
На нём и остановились…
— Это было больше чем охренительно, — шепнула в столик, всё ещё не в силах усмирить дыхание и бой сердца. Боже, как же давно меня так не трахали.
Вот бывает секс, бывает потрахушка, бывает ебля и даже дрочилово, и конечно занятие любовью, а бывает вот так… мозгосносный трах. Когда в башке пустота зависает, тело вообще не слушается и хорошо… так хорошо, что по фигу, если это смерть наступила.
— Да, ты всё же это сделала, — посмеялся в меня глухо Ромка. — Мы трахнули этот стол, — Лизнул, как пёс, жилку на шее, поцеловал с прикусом и вышел из меня с неохотой, медленно. — Я ничего не пропустил? — ненавязчивым рывком меня развернул и поцеловал, потянув за края блузы, пуговицы которой остались где-то у входной двери — там, где меня пытался избавить от узкой блузочки Кирсанов.