Боулинг-79
Шрифт:
– Ну, пока, дорогой Валерочка, – громко пропела Лиля, освобождая руку своего спутника. – Теперь наши пути расходятся. Тебе играть – а мне всей этой бодягой руководить.
– Мы еще увидимся?
Она ответствовала нарочито громко:
– Боюсь, что сегодня вряд ли. Ты не представляешь, сколько здесь проблем, которые мои подчиненные без моего вмешательства решить не могут.
Подчиненные – и Настена, и Макс, и все другие – жадно прислушивались к диалогу шефини. Даже кофе позабыли прихлебывать, сигаретами затягиваться.
А
– Тогда, может, сходим куда-нибудь с тобой на недельке?
– На этой неделе никак – сам увидишь, что здесь творится, когда мы пишемся. А как съемки закончим – с удовольствием… А сейчас, Валерочка, иди вон к Насте – вы с ней, наверно, по телефону познакомились, она редактор по игрокам. Она будет твоей любезной хозяйкой.
И на виду у изумленной публики Лиля по-дружески чмокнула старого приятеля в щечку – и была такова.
Валерка, как и остальные игроки, поступил в распоряжение к Настене. Однако если другими претендентами на «миллион» редактор командовала в бесцеремонном стиле советских теток, то с ним, предполагаемым любовником продюсерши, девушка обращалась с всею ласковостью: «Пойдемте на грим, Валерий Васильевич…» Впрочем, невыспавшиеся гримерши, не видевшие триумфального явления Валеры под ручку с Лилей, помыкали им столь же беспардонно, как и прочими игроками: «Садитесь… Повернитесь… Живее… Не вертите головой, здесь не парикмахерская…» С простыми людьми на телевидении не чикались – они ж не звезды: не певцы, не политики, не артисты – обыкновенные лохи, да еще жаждущие пролезть в ящик и на халяву срубить капусты…
Сталкиваясь со своими конкурентами – то в гримерке, то в артистической, то в курилке на лестнице – Валера видел: их бьет мандраж. Мужики пытались хорохориться, травили анекдоты. Женщины не скрывали, что боятся. И вправду, сигареты тряслись в их руках, на шеях и щеках проступали сквозь грим красные пятна. Валера чувствовал свое превосходство над ними: все-таки у него имелся хоть и давний, но опыт предпремьерного волнения. И его преодоления. Эх, сейчас бы пятьдесят граммов коньячку!..
Когда вибрирующих игроков стали заводить, наконец, в студию, у ее дверей появилась красавица, солнышко ясное – Женечка. Валеркина родная дочь.
– Что ты так поздно?! – напустился на нее Валерий.
– Па, что ты кричишь! – немедленно надула губки девушка. – Ведь не начали еще!..
– Но я же за тебя волнуюсь, неужто непонятно?!
– Ты не за меня волнуешься, а сам по себе, – хладнокровно, в стиле своей матушки, отбрила папаню дочурка. – А на мне только психоз свой срываешь.
И, как обычно бывало в разборках с ее мамашей, Валера не нашелся, что ответить.
Остальные претенденты на успех уже вошли в студию, и тут вдруг возникла красивая, деловая, озабоченная Лиля. Валерка смешался, но мужественно пробормотал:
– Вот, познакомься: моя дочь
– О-очень приятна-а, – ехидненько пропела дочурка и смерила женщину бесцеремонным взглядом с головы до ног.
– Лилия Станиславовна, – сухо кивнула ей продюсерша.
– Представляешь, – искательно проговорил Валерка, адресуясь к Лиле, – Женечка, как и ты, в медицинском учится.
Он хотел еще пошутить, что, наверно, когда дочь вырастет, продюсером станет, но Лиля оборвала его:
– Почему девочка еще не загримирована?
– Понимаешь, – Валерка покраснел, – она не хочет сниматься как моя болельщица. Будет просто среди публики сидеть. Говорит, прыщик у нее.
– Папа! – возмущенно воскликнула девица.
– Ладно, это ваше дело, – сухо молвила Лиля. – Занимайте, девушка, место в зале. И ты, Валера, тоже.
Женечка отвернулась и пошла в зал, по пути ухитрившись незаметно показать язык и противной продюсерше, и папане. Валера тоже собрался последовать за ней, но тут Лиля подошла к нему вплотную, словно собиралась поцеловать, и сунула ему в руку крошечный листочек бумаги.
Валера глянул. В шпаргалке значились буквы: В; С; D; А. То были ответы на самый первый, отборочный вопрос. При ответе на него все решала скорость, и Лиля не хотела рисковать: вдруг Валерка замешкается и более расторопные игроки его опередят.
Старый друг все понял, кивнул подруге и улыбнулся ей своей обворожительной улыбкой. Улыбка у него осталась прежней. Вернее, только улыбка и осталась…
1979 год: Москва (продолжение)
Тот разговор с Володькой – за водкой и шпротами – свою роль сыграл.
На следующий день Валерка отправился в магазин и купил «Малую землю» – благо, с чем-чем, а с трудами Брежнева в советских книжных перебоев не было.
Он ждал от текста официоза, скукотени, пошлятины – и скрипя зубами завалился с брошюркой на диван. Но оказался приятно удивлен. В самом деле, прав был Володька. Мемуары писали за Леонида Ильича явно не последние в советской литературе люди. Если абстрагироваться от набившего оскомину имени автора, читать было даже интересно. Да что там интересно!.. Прямо сказать, захватывающее было чтиво.
А самая первая фраза какая! Сразу за губу цепляет: «Дневников на войне я не вел».
Следующие три дня Валерка, как паинька, ходил на занятия. Вечерами они встречались с Лилей. Так как в сто девятую вернулся Володька – много гуляли: в Нескучном саду, в заброшенном парке на Поклонной горе, в Измайлове. Ухитрялись даже любить друг друга на природе. Избыток кислорода и чувство опасности придавали сексу особую остроту.
Валерка долго не рассказывал Лиле о коллизии со сценарием и предложении Олъгерда Олъгердовича. Но однажды, на полянке в Измайлове, размягченный, расслабленный любовью, все ж таки поведал.