Бой на вылет
Шрифт:
А впрочем — к чему лукавить? — был, был у меня и некий интерес к нему, такому симпатичному и загадочному.
Под шушуканье старушек-соседок — в подъезд и на третий этаж. Ключ скрежещет в давно требующем смазки замке. Потерпи, дружок, вот выйду удачно замуж…
Мой синеглазый спутник скидывает в прихожей сандалии и шлепает босыми ногами на кухню к холодильнику.
— Так. Пустой, говоришь. А это что?
Я заглянула через его крепкое плечо и обмерла — мой старый, вечно полупустой холодильник был забит едой до отказа.
— И
— Послушай! — мне, наконец, удалось выйти из оцепенения. — Я… я не знаю, откуда это все взялось! Это не мое!
— Бывает, бывает… — он поставил кастрюлю на стол, снял крышку и принюхался.
— Борщ, — удовлетворенно констатировал. — Украинский. Люблю, знаешь ли, украинский борщ. С пампушками и со сметаной. У тебя есть пампушки и сметана?
Я потрясенно молчала.
— Ну чего ты стоишь? — воззрился на меня Иван своими пронзительно-синими глазами и достал из хлебницы свежеиспеченные пампушки, от которых по кухне сразу же волной пошел вкусный чесночный дух. — Иди, переодевайся к обеду и мой руки. Я сам накрою на стол.
Вы когда-нибудь пробовали настоящий украинский борщ с пампушками?
Такой борщ умела готовить моя покойная бабушка, и я уже основательно успела позабыть его божественный вкус.
Вопросы, как обиженные пчелы, роились в моей бедной головушке, но я решила сначала насытиться, раз уж представилась такая возможность.
— Кофе? — предложил он, когда с борщом было покончено. — Или желаете второе блюдо? Можно, скажем, подогреть отбивные. Я там заметил в холодильнике.
— Благодарю покорно.
— Тогда кофе.
Все ясно, соображала я, наблюдая, как Иван открывает несуществующий у меня еще сегодня пакет молотого кофе, щедро насыпает его в джезву, добавляет сахар, заливает кипятком и ставит джезву на малый огонь. Все ясно, он — гипнотизер и все это происходит только в моем воображении. Но зачем? С какой, извините, целью? Завладеть моей душой и телом?
Но он достаточно интересен сам по себе, чтобы не испытывать недостатка в женщинах. Вот именно. Тобой этот недостаток и восполняется сейчас. Нет, постой. Я ведь сама к нему обратилась, а он просто сидел на скамейке летним погожим днем. Сидел себе, значит, на скамейке. Отдыхал. И тут подхожу я. Молодая длинноногая натуральная блондинка. Он, что совершенно естественно, теряет голову и, полностью отдавая себе отчет в том, насколько малы его шансы обратить на себя мое благосклонное внимание, прибегает к запрещенному приему. То бишь, гипнозу. Бред.
И тут в дверь настойчиво позвонили.
Я сразу определила, что это приперся мой бывший муж и что он почти наверняка в изрядном подпитии. Черт, этого только мне не хватало!
— Открою? — полувопросительно глянул на меня Иван.
— Нет уж, — решительно поднялась я из-за стола. — Сиди.
Ну, точно. Муж. Да еще в агрессивной стадии опьянения.
— Чего
— Дай взаймы…
— Нет у меня денег.
— Тогда чего-нибудь выпить.
— Выпивки тоже нет. Иди, откуда пришел.
— А-а! У нас гости! — это он заметил мужские сандалии в прихожей.
— Представь себе.
— А ну-ка…
Надо сказать, что мой бывший при росте метр девяносто и соответствующем весе обладал недюжинной силой, так что мои пятьдесят четыре килограмма он просто отодвинул рукой к стене и вломился на кухню.
Я бросилась вперед, готовая повиснуть на его медвежьих плечах, но бывший супружник, уставившись на спокойно пьющего кофе Ивана, вдруг как-то сник, пробормотал нечто вроде извинения, пятясь, покинул квартиру и загрохотал вниз по лестнице.
— Что ты ему сказал? — поинтересовалась я, наблюдая в окно за быстро удаляющейся по улице фигурой бывшего мужа.
— Ничего, — пожал он плечами. — Странный какой-то тип. Кто это?
— Когда-то был мужем.
— А!
— Что значит «а»?
— Нет, ничего. Деликатный, наверное, человек. Увидел, что место занято, ну и решил без шума удалиться.
— Деликатный он, как же, — горько усмехнулась я. — Нет, если ты не фокусник, то, значит, гипнотизер. Только вот не пойму, что тебе нужно от бедной девушки.
— Доброй и красивой, — добавил он. — Я же тебе сказал: мне негде жить на теперешний момент, а ты мне понравилась.
— Все так просто?
— А зачем усложнять? — Он отнес чашки в раковину и принялся мыть посуду.
— Понимаешь, я не люблю гостиниц.
— И все-таки, кто ты? — спросила я его спину.
Он обернулся, держа в руках только что вымытую тарелку. Капли воды медленно падали на линолеум.
— Ты уверена, что тебе очень хочется это знать? — тихо спросил он, и я почему-то испугалась.
Вечерний ветерок путался в легкой занавеске, пытаясь пробраться в комнату сквозь открытую дверь балкона. Мы сидели в креслах возле журнального столика и пили херес.
— Прямо из подвалов испанского короля, — сказал Иван, разглядывая вино на свет. — Красиво, а?
— Да уж. А что еще ты можешь, кроме сотворения материальных ценностей?
— Еще… — он задумчиво почесал пальцем лоб. подбородок. — Ну-ка, встань.
Я подчинилась.
— А теперь иди ко мне на ручки.
— Это еще зачем?
— Увидишь.
Он подхватил меня на руки, и я крепко обняла его за шею.
— Теперь закрой глаза.
«Сейчас он меня поцелует», — подумала я, подглядывая сквозь ресницы.
Как будто кто-то выключил и опять включил солнце.
Я ощутила под босыми ногами прохладную шероховатую поверхность и распахнула глаза. Мы находились на крыше высоченного здания. Огромное небо голубым куполом изгибалось над сверкающим на солнце тысячами стеклянных граней городом внизу. Какой-то толстяк в костюме-тройке шарахнулся от нас в сторону.