Бой под Талуканом
Шрифт:
– Ура! – радостно прокричал Ветишин и полез обнимать нас с Острогиным.
– Сережка, оставь свои телячьи нежности для женского модуля! – отстранился Острогин. – Тебе, по-моему, пора отчаливать, ступай, а то совсем налижешься и будешь не боеготовен.
– А вам не пора составить мне компанию туда? – засмеялся Ветишин.
– Нам не пора, мы еще не готовы, – ухмыльнулся Острогин. – Да и вообще, я завтра вас покину, к морю Черному отправляюсь, там девки сами в очередь ко мне будут стоять, и за бесплатно.
– А я когда же поеду отдыхать? – вопросительно посмотрел я на ротного.
– Понимаешь, Никифор, комбат приказал оставить максимум
– А после Файзабада отпустишь? – уточнил я.
– Обязательно! Август будет твой. Замолчали все! Третий тост! – произнес Сбитнев, мы встали и молча выпили за павших в боях.
Лонгинов после этого распрощался, призвав к умеренности, и удалился.
– Теперь, парни, предлагаю тост за коллектив, за бойцов, которые пашут, как в поле трактора, и в принципе у нас отличная рота! – произнес я, и все залпом выпили.
Курящие закурили, некурящие закашляли, понеслась музыка из магнитофона, и началась неофициальная часть с байками и анекдотами. За сдвинутыми в бытовке столами сидели уже не только офицеры роты – Сбитнев, Острогин, Ветишин, Марасканов, зашли на огонек разведчик Пыж и связист Хмурцев. Плечом к плечу теснились рядышком оба старшины (старый Гога и новый Резван Халитов), технарь Федарович и крепыш Бодунов. Отличная подобралась компания.
– Как один из виновников торжества беру бразды правления в свои руки, и первая байка моя! Всем тихо! Прекратите орать! Слушайте! Острогин, что у тебя в служебной карточке? – спросил я Сергея. – Помнишь свой послужной список?
– Пять выговоров и один строгий выговор, и все от комбата и Грымова.
– Молодец! А поощрения? – продолжил я допрос.
– Одно. Орден! Но это не поощрение ведь, а награда Родины! – ответил Серж.
– Точно! У меня ситуация аналогичная: четыре взыскания, из них одно «за попытку срыва партийной конференции» от секретаря парткомиссии.
– Ни хрена себе! – удивился Марасканов. – Как это умудрился? Клуб поджег?
– Да так, чепуха! А еще в тетради у комбата пять или шесть резервных, не перенесенных в карточку. И ни одного поощрения.
– Выпьем за орденоносцев – расп…ев! Таких золотых мужиков сгноить пытаются, – рассмеялся Сбитнев. – Может, теперь в вас нормальных офицеров разглядят.
– Вообще к каждому можно подойти предвзято и растоптать, – усмехнулся Бодунов. – Вот объявил меня комбат пьяницей, и хотя я уже два месяца не пью, он мнение свое не меняет.
– Два месяца? Ты бы еще сказал, что два дня назад бросил, – саркастически улыбнулся ротный.
– Ребята, наши проступки – это чепуха, семечки. Слушайте о том, что на днях узнал в штабе, когда помощником дежурного по полку стоял, – начал я свой рассказ.
– Тихо! Слушать рассказ замполита, – прекратил застольный шум ротный.
– Кто помнит прошлогоднюю историю о том, как штабные перепутали покойников? – поинтересовался я. – Не слышали? Ну, даете! Дело было так. Служили два узбека в третьем батальоне в одной роте, по фамилии, ну, скажем, Эргашев, оба рядовые. Однофамильцы. Обоих звали, предположим, Мурат, но отчества имели разные. Одного по папе именовали Махмудович, а другого – Махамедович. Из одной области Узбекистана. Но служили парни на разных заставах, в разных
В общем, приезжает наш похороненный Эргашев нежданно-негаданно жив-здоров, а от него все шарахаются. Покойник воскрес! Чудо, святой объявился, или это злые духи его из земли подняли. Шайтан! Родственники в драку лезут, за топоры и мотыги хватаются. Солдат плачет, клянется, что не умирал никогда, мол, произошла какая-то ошибка.
Родственники в шоке, местное партийное начальство сообщает в ЦК Узбекистана, те – в ЦК КПСС. Прилетает в марте комиссия в полк, а разбираться-то не с кем. За командира полка тогда был подполковник Петряник, он уже заменился, замполиты и начальник штаба, комбат – все новые, строевиком уже капитан Боченкин. Командир роты в госпитале лежит раненый, вот замполит роты больше всех и пострадал – служебное несоответствие получил. А за что? Во всем штаб виноват! Они ведь на дороге стояли и ничего не знали, что гроб не по адресу уехал. Разгромный приказ все же комиссия составила, наказали всех подряд, штатные книги просмотрели, наградные проверили. Того, живого Эргашева, ведь посмертно орденом Красной Звезды наградили. Пришлось наградить посмертно орденом и второго.
Потихоньку тело перезахоронили уже по правильному адресу, в другой район вывезли. Тут-то горе пришло в другую семью. И закрутился скандал по второму кругу. Письма в ЦК, в Правительство, через месяц, в апреле, новая комиссия, в этот раз и штабу дивизии досталось. А в дивизии и комдив сменился, и начпо новый, и начальник штаба только прибыл из Союза.
– А я-то думаю, чего это в третий раз за месяц ротную штатную книгу переделывают, – ухмыльнулся Марасканов. – Оказывается, сверка идет по всей дивизии, не ошиблись ли еще с каким-нибудь погибшим.
– У нас, слава богу, с июля прошлого года ни одного погибшего в роте. Обходит стороной костлявая с косой. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Выпьем же за то, чтобы так было и дальше, – предложил Острогин.
– Стоя, выпьем, стоя, – пьяно гаркнул Бодунов. – За продолжение полосы везения!
Встали, выпили, сели, и курящие задымили.
– Старшина, ты когда должность передашь? Что-то вы притихли в уголке, молчите, не докладываете, – поинтересовался Сбитнев.
– Почти все готово, осталась пара дней, дорогой, – заверещал Веронян.
– Гога, много украл-продал или нет? – ухмыльнулся я.
– Ай, замполит, обижаешь, как всегда, и ни за что! Кто тебя в каптерке пригрел, кофеем по-турецки поил? А? Молчишь? Нечего сказать?
– Ты, Веронян, ты! Но кто нам ЧП с п…измом чуть было не организовал? Опять же ты, Гога.
– Ай, ну что ты все вспоминаешь ерунду какую-то, да и неправда это! И при чем тут я?
– А при том! Кто Бадаляна каптером устроил? Кто Армению в миниатюре тут создал? Теперь вместо Бадаляна Васинян с тряпками бегает. Армянское братство, – с сарказмом произнес я.