Бой с тенью

Шалыгин Вячеслав Владимирович

— А, черт! — неожиданно донеслось откуда-то справа.

Андрей вздрогнул и обернулся.

Прямо в лицо ему смотрел бездонный зрачок пистолета.

— Андрей Васильевич? — человек с пистолетом опешил. — Извините.

Парень покраснел и торопливо спрятал оружие обратно в кобуру. Когда шок от такого приветствия прошел, Соловьев наконец узнал в нем того самого охранника, который накануне отличился снайперской стрельбой.

— Вы это зачем? — растерянно спросил Андрей.

— Простите, ради бога! Обознался! Иду по коридору, вдруг из комнаты выходит келл, ну

тот, которого я вчера… А потом вижу — вы. Затмение нашло, наверное. Может, мне к доктору обратиться? Он капель каких-нибудь пропишет…

— Да нет, все нормально, — Соловьев невольно ощупал свое лицо. — Просто возьмите выходной.

— Да, да, так и сделаю, — заверил охранник, — прямо сейчас к начальнику смены схожу… и к доктору загляну…

Андрей проводил его взглядом и вернулся в комнату. Старое зеркало в потертой раме не слишком гармонировало с интерьером недавно отремонтированной комнаты, но функции свои выполняло исправно. Соловьев включил свет и приблизил лицо к его гладкой поверхности. Сначала ничего необычного он не заметил. Слегка отекшие после сна веки, покрасневшие, запавшие глаза. Узкий подбородок, сросшиеся брови, массивный нос, уши…

Андрей отпрянул от зеркала, и видение исчезло. Теперь из серебряно-стеклянных глубин на Соловьева смотрел обычный человек, но все равно себя в нем Андрей узнавал с трудом. Прошло несколько секунд, и он едва сдержался, чтобы не ударить по зеркалу кулаком. Тип в нем был просто отвратителен. Он был почти копией… того убийцы… Призрака! Соловьев на всякий случай отошел на шаг назад. Одновременно в зазеркалье углубился и новый двойник. Теперь он был очень похож на Бориса. По печальному лицу друга промелькнула тень, и оно начало неуловимо меняться. Вытянулся нос, вокруг рта пролегли глубокие складки, лоб стал выше, а линия роста волос отодвинулась за пределы видимости. Андрей даже не успел присвоить новой маске имя, как она сменилась. Теперь из зеркала на него смотрел Феликс. Соловьев попытался представить себе Бориса, и Сошников исчез. Лицо Андрея вновь трансформировалось в лицо погибшего друга.

— Чертовщина, — пробормотал Соловьев, ощупывая лоб и скулы.

Кожа была какой-то слишком подвижной и эластичной, а мышцы, наоборот, напряжены. Андрей снова приблизился к зеркалу и понял, что все метаморфозы не имеют почти никакой мистической подоплеки. Смена «масок» была заслугой лицевой мускулатуры. Что заставляло ее реагировать именно таким образом — оставалось под вопросом, но объяснимость ситуации успокаивала.

— Я Соловьев! — приказал самому себе Андрей и представил свою обычную физиономию.

Мышцы тут же расслабились, и отражение стало вполне узнаваемым. Соловьев провел по багровой щеке ладонью и погрозил отражению пальцем. Оно поступило так же…

— Где тебя носит? — Сноровский встретил Андрея на пороге комнаты для совещаний.

Тот вместо ответа представил себе лицо Безносова.

— Чего ты тужишься? — Иван Павлович с подозрением осмотрел сотрудника. — Газы?

Соловьев понял, что трюк не удался, и выбрал внешность ночного курьера. На этот раз Сноровский воздержался от комментариев и только подтолкнул

Андрея к входу.

— Там у нас и видеокамера есть, и фотоаппарат.

— Вы видите, что со мной происходит?

— А разве это у тебя первый день?

— А разве — нет?

— Мы с тобой уже почти неделю общаемся, я привык…

— Так я всю неделю гримасничаю?

— Нет, ну вот так определенно — в первый раз. До этого тебя просто корежило, как нервного больного… Сейчас ты кого изобразил, курьера?

— Да, а до него Безносова… пытался.

— Видно, если полковник не пустил тебя в мозги, так тебе его и не спародировать. Садись на стул. Сейчас зафиксируем вражью личину.

— На загранпаспорт? — поинтересовался вошедший в кабинет Бондарь.

— Уйди из кадра, а то еще и тебя искать будут, — Иван Павлович махнул рукой. — Фоторобота делаем.

— Из кого? — Тимофей встал рядом с чекистом и взглянул на Андрея. — Вот это фокус! Ну, артист!

— На, — Сноровский вложил в руку «тунгуса» цифровой фотоаппарат. — Не в службу, Тима, отнеси компьютерщикам да скажи, пусть распечатают пару кадров. Нам с Андрюшей надо другим делом заняться.

— Сразу и пробью по оперативным каналам, — Бондарь подбросил аппаратик на ладони. — Ну надо же, артист! Где же так учат лицом-то хлопотать?

Оставив его вопрос без ответа, Сноровский схватил Андрея за рукав и потянул к выходу.

— Мы будем в тактическом зале…

Темп насыщенного делами утра наконец захватил и Соловьева. Он сбросил обычное оцепенение и двинулся к упомянутому залу первым.

В помещении с громким названием «тактический зал» было тесновато. Большую часть пространства занимала аппаратура, а на оставшемся пятачке уместился длинный стол и дюжина стульев. Одно из них было занято уже знакомым Андрею лохматым субъектом по имени Федор.

— Знакомьтесь, — предложил Сноровский. — У меня в кабинете вы виделись, но представить вас друг другу я, по-моему, не успел.

— А по-моему, и не собирались, — заявил Федор, внимательно разглядывая Соловьева сквозь толстые очки. — Курилович, Федор.

— Соловьев Андрей.

— Ну, что там у нас, Федя, новенького? — Иван Павлович по-отечески похлопал парня по плечу.

— Петюня пароль сменил, — обыденным тоном ответил Федя.

— Но тебя это, конечно, не остановило?

— Конечно, — он горделиво указал на висящий за спиной проекционный экран. — «Вектор Т» на службе Управления. Ему, кстати, голосовую функцию наладили. Теперь можно беседовать. Подключиться?

— А то?

На экране высветилось формальное приветствие и предупреждение о наказуемости несанкционированного доступа. Спустя несколько секунд им на смену пришло изображение государственного герба, а затем логотип производственной марки «Вектор».

— Вектор Тысячелетия, — произнес ровный баритон.

— Понятно, что не какая-нибудь персоналка, — весело сказал Сноровский.

— А, Иван Павлович! — в голосе машины послышалось нечто вроде радости. — Как вам на пенсии?

— Скучно, особенно без твоего общества, — Сноровский рассмеялся. — Ты мое задание выполняешь?