Бой Святозара. Сквозь Пекло. Часть вторая

Асеева Елена Александровна

– Да, как же, как же это…, – запаниковал наследник и ударил себя по лбу ладонью.

Святозар чувствовал, что еще чуть- чуть и страх за людей, попавших в беду, полностью овладеет его душой, и порывисто выдохнув несколько раз, зашептал новый заговор. Однако теперь ярко вспыхнувший голубой свет сменился на золотой, который стал быстро разрастаться, покрывая тем сиянием, не только завопивших от ужаса, толпившихся на пристани, людей, но и саму пристань, и Святозара, и ладью. Через мгновение, в котором наследник слышал лишь крики убегающих, не залитых сиянием, людей с пристани, вся ладья от носа до кормы была покрыта золотым светом. Святозар схватился руками за голову, не зная, что сделать, чтобы остановить расползающийся по пристани свет, который теперь перекинулся на соседние ладьи, но увидев перед собой глаза воинов, наполненные ужасом, взял себя в руки. Он закрыл глаза,

и чтобы успокоить дыхание прислушался к себе, бах-бах-бах, испуганно стучит сердце внутри него, ох-ох-ох стонет душа. «Тише, тише, тише…», – шепчет сам себе Святозар. И вот уже душа не стонет, а сердце стучит спокойно и равномерно. Еще морг, Святозар стоял неподвижно, прислушиваясь к себе, а после зашептал: «О, солнечный Бог Хорс, повелевающий золотой колесницей, что вывозит Солнце на небесный свод! Ты, согревающий нас в стужу! Ты, защищающий нас от тьмы! Светом небесной твоей силы собери весь рассыпавшийся свет, созданный мной, в одно единое целое, и наполни, это создание, мудростью, как наполняется весь мир жизнью! Именем твоим солнечный Бог Хорс свершись!» Святозар дошептал заговор и вытянул правую руку вверх, выставив ладонь к солнечным лучам. И в тоже мгновение золотой свет, наполнивший и часть пристани, и три ладьи, и воинов-ладейников, все также не двигающихся с места, начал покидать захваченные позиции. И мало-помалу освобождать занятые ладьи, пристань и людей, со стороны казалось, что на берег выплеснулась огромная золотая волна, которая затем резко отхлынула назад. Прошел какой-то миг, и золотой свет остался лишь около ног Святозара, да наполнял его снаружи и изнутри, но погодя сияние и вовсе покинуло пристань, переместившись на тело наследника, да начало плавно подниматься вверх к выставленной ладони. Яркий золотой свет вытек на ладонь Святозара, и обратился в огромный пылающий шар.

Святозар открыл глаза, поднял голову и увидев золотисто-желтый шар на ладони, опустил руку, и в тот же миг порыв ветра, донес до него еле слышимые слова : «Алконост, мальчик мой, Алконост тебя поведет. Опусти свет на Алконост».

Наследник развернулся, и, выставив руку, с пылающим шаром, вперед, побежал к ладье, а поднявшись по сходням, поспешил к ее носу. Ладья, на которой отправлялись в путь, была очень похожа на ту, на которой плавали в Беловодье. Такая же дубовая обшивка, плоское днище и вертикальные борта корпуса. По восемь весел в каждом борту защищенные каплевидными щитами. В середине ладьи был установлен большой прямоугольный парус, а рядом с ним поставлены лавки для гребцов и навес, от солнца и дождя. В кормовой части помещалось рулевое весло и квадратная надстройка во внутренние помещения, называемые омшаник. Вот только нос этой ладьи венчала не медвежья голова, а часть туловища с головой знаменитой светлой птицы Алконост, являющейся по поверьям воплощением Бога Хорса, и повелевающей ветрами да погодой. Эта птица от головы до пояса имела образ человеческий, а от пояса же была птицей, с двумя большими крылами. Лицо у птицы Алконост было искусно вырезано, и окрашено в нежно-розовый цвет. На нем находились два крупных зеленых глаза, небольшой нос, алые тонко очерченные, сомкнутые губы, а голову покрывали удлиненные до плеч желтые кудри, сверху на которые был надет, также мастерски вырезанный, венец правителя. Громадные темно-бурые крылья, не до конца сомкнутые, прилегали, по бокам, к туловищу человека-птицы.

Святозар подошел к Алконост и положил ей на голову золотой шар света. И как только свет коснулся головы, и венца птицы, то золотисто-желтый пылающий шар распался на множество мельчайших крупинок, и словно стек по телу птицы к носу ладьи, окутав ее всю золотым сиянием. Внезапно, в небе дотоль безоблачном и голубом, послышался тонкий, нарастающий свист, похожий на удар плетью, и откуда-то сверху с небесной вышины прилетел тонкий, в палец толщиной, длинный оранжево-красный луч. Он ударил Алконост прямо в деревянный, окрашенный лоб и вроде вошел в него, и тотчас послышался звонкий, свистящий голос Бога, громко сказавший: «Оживи и повинуйся Святозару». Наследник, услышав голос Бога, отпрянул назад, и, подняв голову, устремил взгляд в голубое небо. Он сразу понял, что это был не голос ДажьБога или Перуна, каковых ему довелось слышать, а голос какого-то другого Бога.

Прошло лишь мгновение, и послышалось тихое шипение и потрескивание, точно разгорающийся огонь принялся поедать дерево, и Алконост, до этого покрытая золотой дымкой, ярко вспламенилась оранжево-красным огнем. Пламя было такое высокое и жаркое, что наследник прикрыл рукой глаза и отступил назад. Но морг, в оном птица, как казалось Святозару должна

была сгореть прошел и пламя, светозарно вспыхнувшее, тут же потухло. И, как только погас огонь, птица, покрытая черным нагаром, ожила. Алконост замотала головой, стряхивая с себя толстый слой сажи, затем всколыхнула плечами и золотые кудри упали с головы на плечи, а ярко-вспыхнувший венец заиграл всеми цветами радуги. Птица распрямила, покрытое огромными перьями бурого цвета, одно крыло, потом другое и взмахнула ими, так сильно, что ладья заходила ходуном и закачалась на водной глади. А когда весь нагар с тела и крыльев окончательно осыпался оголив прекрасный стан девы с нежно-розовой кожей и пышной грудью, птица открыла рот и громким, высоким голосом, сказала:

– Именем Бога Огня Семаргла, повелением солнечного Бога Хорса, повинуюсь тебе, сын ДажьБога, Святозар. Плыви на своей ладье по реке Валу туда к Восточному морю, Святозар. Там же я поведу ладью к самому Алтынскому царству морской владычицы Волыни, супруги Бога Ра! – и Алконост как-то протяжно ухнула.

Святозар услышав речь волшебной птицы Алконост, стоя позади нее, низко ей поклонился, и, утерев струящийся со лба пот, развернулся. Да немедля нос к носу столкнулся с разгневанным Стояном, который схватив его за плечи, так крепко тряхнул, что у наследника закружилась голова.

– Ты, совсем, совсем, – раздраженно сказал Стоян. – Разучился сдерживать свой гнев, совсем распустился. Более, никогда, я не пойду с тобой на пристань. Ты будешь ходить сюда, лишь в сопровождении Храбра, только он на тебя благодатно влияет. И лишь в его присутствии ты можешь себя сдерживать.

– Прости, Стоян, – тихим голосом ответил наследник, понимая, что друг прав. – Столько дней я безуспешно бился над водырем… просто не сдержался.

– А, если бы тебе не удалось снять сияние с людей, чтобы было бы, – убрав руки с плеч Святозара, заметил Стоян. – Я же видел, как ты запаниковал, когда воины стали мерцать… Твой гнев, мог стоить им жизни… а тебе человеку, который пойдет… пойдет выручать мать, разве можно позволять гневу брать над собой вверх…. Тем более, что Боги так тебе помогают, так тебя опекают.

Стоян сердито насупил брови, и, развернувшись, быстрым шагом пошел к сходням, чтобы спуститься с ладьи, а Святозар оглянулся, посмотрел на ожившую Алконост, шевелящую крыльями, и вертящую головой и вспомнил ее слова: «Именем Бога Огня Семаргла, повелением солнечного Бога Хорса…» и подумал, что друг как всегда прав, не только ДажьБог, но похоже и сами Боги Семаргл, и Хорс пришли ему на помощь, а он так непростительно гневается. И он также поспешил спуститься с ладьи вслед за другом, чтобы поговорить с ним. Но не успел он сойти по сходням на пристань, совершенно опустевшую, на каковой одиноко стояли лишь Стоян, Часлав и Звенислав, как услышал громкие голоса другов, выясняющих между собой отношения. Потому как Чаславу и Звениславу не понравилось, что Стоян тряхнул Святозара и грубо с ним разговаривал.

– Какое ты имеешь право, так с ним говорить, – кричал на Стояна Звенислав.

– И чего ты его так тряс, – поддержал друга Часлав. – У него у бедняги, чуть голова не оторвалась, чего силы у тебя, Стоян много, не знаешь куды ее применить… Или ты, чё думаешь, будешь так мотылять наследника, а мы со Звениславом будем молчать… Одно дело мы, мы тебя как старшего обязаны слушать, а другое дело наш Святозар.

– Цыц, я вам сказал, – очень грубо и обидчиво, выкрикнул в ответ Стоян. – Он идет туда, где ему нельзя гневаться, где нельзя в душу пускать зло…

– Вот и мы про это, – не менее громко дохнул Звенислав. – Он идет в Пекло, и может мы, дурень ты такой, видим его в последний раз, а ты его мотыляешь… Он не только твой друг, но и наш…

– Кого, ты дурнем, назвал? – покраснев, гневно спросил Стоян.

– Тебя, тебя, я дурнем, назвал, – расхрабрившись, молвил Звенислав и шагнул вплотную к Стояну.

– Стоян, Звенислав, прекратить, – испуганно проронил наследник и быстро сбежал по сходням.

Святозар увидел разгоревшиеся гневом лица другов, и как навис над Звениславом Стоян, а тот схватился за рукоять меча и стремительно подбежав к ним, встал между, взволнованно сказав:

– Прошу вас, други, не ссорьтесь… Стоян прав, я не должен гневаться, не должен был так поступать, потому как магия не прощает такие вещи и все могло закончиться плачевно, мне помогли Боги. – Наследник положил руки на плечи другов и тихо добавил, – прошу вас, не ссорьтесь, я и так расстроен.

– Никто и не ссориться, – буркнул Стоян и стряхнул с плеча руку наследника. – Но я хочу сказать тебе, Святозар, что я всегда за тебя заступался, всегда поддерживал, но то, что ты сегодня сотворил, это…