Бояре: подземная одиссея
Шрифт:
К разочарованию разошедшихся бояр, она оказалась заперта изнутри на хлипкую щеколду, и сдалась почти без боя, лишь слегка, для проформы, поскрипев ржавыми петлями, громко, но недолго жалуясь на жизнь.
Хмыкнув полупрезрительно-полуразочарованно по поводу такого малодушия, граф взял заступ наизготовку, как копье, и шагнул в открывшееся пространство.
Там было темно и сухо.
— Эх, разнеси тебя кобыла!.. — донеслось до общества из непроглядной тьмы. — Глаз выколи — ничегошеньки не видать!.. Ну вот хоть бы све…
Трах! Тарарах! Бах! Бам!
— …чечку малую, закрути тебя в дугу!.. Ой!..
Трах!
— Что там, граф, что случилось? — обеспокоенный отряд Рассобачинского ломанулся вслед за ним с оружием наперевес.
ТРАХ!!! ТАРАРАХ!!! БАХ!!! БАМ!!!
— ОЙ!!!..
— Что здесь?
— Думаешь, я знаю, боярин Амбросий? Ох-х-х… Кажется, мы только что на себя что-то уронили…
— Что это? — еще один голос донесся откуда-то от пола — видно, говорящий пытался нащупать, что-то, что минуту назад огрело его по спине.
— Похоже, полки какие-то… — донесся недоверчивый голос кого-то, кому это удалось раньше.
— Полки? — оживился еще один голос, ближе к двери. — Может, это склад? Продуктовый?
— Вам, Труворовичам, только бы пожрать, — брезгливо донеслось из группы женщин, столпившихся у входа.
— А ты, боярыня Настасья…
Но договорить Никодим не успел.
Из глубины комнаты раздался восторженный вопль Рассобачинского, звуки кресала и вспыхнул крошечный огонек, показавшийся ослепительным после нескольких часов в почти полной темноте.
— Свечи!!! Я нашел свечи!!! Целую коробку!!!
И тут же бояре, отталкивая друг друга, потянулись к его огоньку, как очень большие, толстые нелетающие мотыльки.
— Мне!..
— Дай мне одну свечку!..
— И мне одну!..
— И мне тоже!..
— Стойте! — строго вскинул ладонь граф, преграждая дорогу жаждущим освещения. — Свечей мало, и на всех все равно не хватит. Будем экономить — зажигать по одной, только чтобы освещать дорогу впереди идущим!
Поворчав и повздыхав, бояре с разумностью такого решения все же согласились, и стали ждать результатов обхода помещения человеком со свечой.
— Тут нигде ничего нет! — провозгласил, наконец, граф. — Пустые полки, шкафы и стеллажи! А на них одна пыль!.. Хотя, нет… Поглядите… Это книга! Единственная на весь этот мебельный склад!..
— Книга?
— Одна?
— И всё? — донеслись недоверчивые вопросы из женской группки, сгрудившейся у входа.
— Да!.. Кроме нее — только кресало и коробка свечей!..
— Што он говорит, Ларишка, ащь?..
— Говорит, что нашел комнату, а в ней много полок и всего одна книга!!!
— Так это, наверное, библиотека, — высказала предположение боярыня Серапея и оглядела всех, довольная своей проницательностью.
— Бабушка, да что ты говоришь-то, а?! Ты когда-нибудь в библиотеке-то была? Знаешь, что это такое? — стыдливо оглядываясь по сторонам — не слышал ли, часом, кто Серапеиной сентенции — прокричала как можно тише в ухо старухе Лариска.
Но надежда была напрасной.
Услышали ее все.
— А што вы на меня так шмотрите? — возмутилась старая боярыня. — Што шмотрите? Думаете, ешли темно, так я не вижу, как вы на меня шмотрите?
— Да ты что, бабушка, как это мы так на тебя смотрим?..
— Шами жнаете, как! А про библиотеку тшаря Епифана Швирепого никогда не шлыхали, што ли?
— Так ведь то — библиотека, боярыня Серапея!
2
Причем, нанесенные как несколько минут, так и несколько веков назад — припоминать, так уж по-крупному.
— Ты думаешь, я ш ума шошла? — голос Серапеи мог смело посоперничать по теплоте с жидким азотом. — Я же говорю, што это не мы, Щинеушовичи, это ты ишторию не жнаешь! Ты думаешь, Швирепый тшарь вщегда так проживался? Нет, боярин Никодим. По молодошти его Епифаном Книгочеем жвали. Епифаном Добрым. И шобрал он полную огромную комнату вщяких книжек. И штал вщем давать читать. Да только нишего ему не вернули, кому он давал. Кто говорил, што не брал. Кто — што отдавал уже. Кто — што потерял. А кто и вовще жа гранитшу бежал, лишь бы книжку не вожвращать. Хорошая книжка тогда редкошть была, понимаешь… И ошталащь, говорят предания, у Епифана Доброго вщего одна книжка, шамая неинтерешная, которую никто тшитать не хотел. И пошмотрел он на нее, и жаплакал. И проплакал тшелый день и тшелую ночь. А потом жакрыл швою библиотеку на ключ, и ключ выброщил. А череж мещац стали его проживать Епифаном Швирепым. Те, кто жа гранитшу убежал.
— А кто не убежал, как его называли? — с замиранием сердца спросила самая младшая Конева-Тыгыдычная.
— А кто не убежал, Наташа, те никак не наживали. Тем уже вще равно было [3] …
Тем временем, разведгруппа под командованием Рассобачинского вернулась в ожидавшим вестей с переднего края женщинам и расстроено доложила:
— Обошли всю комнату…
— Нашли люк в потолке — не открывается.
— Простукивание показало — заложен слоем кирпича с городскую стену, наверное, не меньше. [4]
3
Мораль шей иштории… то есть, сей истории, такова: всегда возвращайте книги не позже указанного срока. Не будите в библиотекаре зверя.
4
На стене, окружающей Лукоморск, могли разъехаться два конных экипажа.
— Даже если нагромоздить шкафы и встать на них, работать все одно несподручно будет. Поэтому придется возвращаться и ломать ту, вторую стену…
— А еще мы решили, что поскольку погони за нами, скорее всего, уж не будет, можно пока отдохнуть и поспать.
— Голодными?.. Холодными?.. — горестно задали пространству риторический вопрос женщины.
Граф Рассобачинский фыркнул в усы:
— Ну, боярина Никодима можете съесть. От него все равно никакого толку, одно ворчание да бахвальство.