Боярская стража

Извольский Сергей

Глава 9

— Может вы расскажете, наконец, в чем дело?

Звук моего голоса словно тумблер переключил — серебристое мерцание из глаз боярыни начало уходить, вроде взяла себя в руки.

— Может вы для начала соблаговолите одеться? — произнесла она, не скрывая раздражения.

— Может вы для начала сочтете вежливым отвернуться?

Раздувая ноздри и сжав кулачки — неожиданно сменив выражение лица на человеческое, пусть и раздраженное, Белоглазова отвернулась.

Арина уже поднялась и растерянно суетилась.

Когда мы оделись, залившаяся краской до ушей вейла-целительница негромко покашляла, и Белоглазова сразу обернулась. Во время вынужденной паузы она утихомирила эмоции и молча показала нам присесть. После подошла ко мне ближе и не спрашивая разрешения принялась осматривать шрам. Взяв за голову и повернув левую сторону лица так, как ей удобно, совершенно при этом не заботясь о моем комфорте. Мне это не очень понравилось, поэтому я отвел руки девушки, отстраняясь.

— Вы можете объяснить, что происходит?

— Вы можете дать мне понять, что происходит?

Вот… ведь какая. И не поспоришь — хотя уверен, все она понимает. Некоторое время Белоглазова продолжала рассматривать мой шрам. Определенно чуть дольше, чем нужно, и определенно чуть более грубо дергая мою голову, чем можно было бы. Пока «доктор» меня осматривала, я уже немного прикинул логику всего происходящего, и когда Белоглазова меня отпустила, делая шаг назад, задал очевидный вопрос.

— Так что же это за диагноз, о котором не должен знать никто, кроме владеющих силой?

Боярыня Белоглазова, похоже, на меня как-то обижена, потому что отвечать даже не стала. Просто кивнув Арине многозначительно, вышла из купе. Может ей реципиент как-то насолил? Вполне вариант, иначе понять такое дергано-истеричное поведение сложно.

После громкого хлопка двери я подошел к зеркалу и внимательно посмотрел на свое такое юное и такое незнакомое лицо. Ничего не изменилось — все тот же нахохлившийся вид, усталый взгляд, все так же тлеет живое пламя по линии шрама.

— Ну так что, расскажешь? — обернулся я к целительнице.

— Сударь, мы с вами на «ты» не переходили, — смущенно произнесла Арина, отводя взгляд. — Я прошу вас считать произошедшее недоразумением, возникшим из-за ряда непредвиденных случайностей, и…

— Забыть, как не было?

— Да, — потупилась Арина.

— Я уже забыл, — нетерпеливо произнес я. — Так теперь вы, сударыня, расскажете мне наконец, в чем дело?

Боярыня мгновенно побледнела и посмотрела на меня очень странным взглядом. Глубоко вздохнув, я выругался про себя и на себя. Упустил, что передо мной все-таки не опытная женщина, с которой можно говорить прямо, а совсем молодая девушка — здесь тонкая настройка нужна. Молодец, нечего сказать: подтвердил, пусть и от обратного, интернет-теорию гауссовой кривой распределения интеллекта*.

— Сударыня, вы можете потребовать от меня забыть случившееся, и ни на какой исповеди я не признаюсь в произошедшем. Но наша мимолетная… встреча, навсегда останется в моей памяти, забыть ее я не смогу никогда и не при каких обстоятельствах. Именно это я и хотел сказать только что,

уложив все в короткую фразу, потому что крайне взволнован предполагаемой опасностью неизвестности, в которой вы меня держите.

Держась за горящий огнем от такой долгой речи шрам, я невольно сморщился. Арина же вновь заметно покраснела, снова пряча глаза. Вот если сейчас ее поторопить, можно сделать хуже, так что полминуты помолчал в ожидании.

— Вы уникальны, сударь, — не поднимая глаз, произнесла целительница. И вдруг еще более покраснела. Если бы не это я бы и не понял, что в ее понимании прозвучало как комплимент по факту «встречи».

Вот не могла Белоглазова объяснить все в пару слов, а потом уходить? Целительница, как я хорошо помнил, легко может рассказывать все грамотно, но сейчас вместе с душевным равновесием временно утратила и навыки лектора.

— В чем же заключается моя уникальность?

— Владеющие без использования камней-накопителей не могут пользоваться и даже чувствовать силу вне зоны искажения пустошей. В удалении от границ сумеречной зоны связь физического и эфирного тела слабеет, никакого видимого спектра эманаций силы быть не может.

— То есть вот этого отзвука живого пламени, — коснулся я шрама, — теоретически быть не должно?

— Именно так.

— Вообще никакого сияния не должно быть, абсолютно никаких проявлений?

— Вообще.

Когда Арина недавно лежала грудью на купейном столике, я видел горящую зеленым светом вязь татуировки по ее спине. При воспоминании об этом появилось настойчивое желание повторить и проверить. Говорить боярыне про ее сияющую татуировку не стал: вряд ли она уникум, скорее всего это связано только со мной. Рано еще о таком говорить, пока сам слабо представляю, что происходит. Очень не хочется оказаться в лабораторной камере, под взглядами ученых мужей экспериментально спариваясь во благо науки.

«Активнее, юноша! Активнее движения тазом! Коллеги, как видите, моя теория о связи широты амплитуды и увеличения яркости сияния работает!» — как вживую в голове прозвучало поучительно-гнусавым голосом, заставив аж плечами передернуть.

Следующие несколько минут прошли в тишине. Я был несколько обескуражен свалившейся уникальностью и ее последствиями, поэтому молчал. Арина была несколько обескуражена произошедшим, поэтому тоже молчала. Не очень понимая, что теперь делать, я слушал урчание в желудке и думал, как бы намекнуть, что время к ужину. Но только открыл рот, как дверь купе снова распахнулась и появилась Белоглазова.

— Быстрее, за мной!

Следуя за девушкой в сером, я миновал пустой вагон-ресторан, салон-вагон в котором ехали Аминов и Белоглазова, после оказался у себя. Серая боярыня протащила меня к купе, ввалилась вместе со мной. Повесив табличку «Не беспокоить», она закрыла дверь, прислонившись к ней спиной.

— Владимир, мне надо с вами серьезно поговорить.

— О том, что моя уникальность — тайна, которую нельзя открывать никому, кроме лишь нескольких избранных среди владеющих силой?