Боярыня Матвеева
Шрифт:
– А кто сказал, что он дал взятку приставу?
Врать так врать.
– Пастор реформатской церкви Розенхайм.
Розенхайм был не самым близким, но приятелем Пауля.
Раскрывать же подлинный источник сведений – Дашу – было никак нельзя.
– А он тоже играет в карты?
– Вот этого не знаю, – рассмеялась теперь уже Мэри, – кажется, нет. Он человек добродетельный.
– А кто сказал, что взятка была дана взятыми в долг деньгами?
– Никто. Это я сама так предполагаю. Если Пауль проигрался, то денег у него быть не должно, но если даёт
– Разумно. А от меня ты что хочешь?
– Помощи! У нас с матушкой Флорой осталась одна надежда: пасть к ногам милосердного государя. Но мы робкие женщины и не знаем, как можно ли нам добиваться встречи с царём, не знаем, как обращаться к его величеству, и боимся помешать государственным делам или неловким словом прогневить великого царя. Говорят, что ты умный человек и можешь выбрать день и час, когда его величество милосердно приклонит ухо к нашей просьбе.
Матвеев давно уже понял, что от него хотят, но от души забавлялся, слушая красивые речи красивой вдовы.
– Это сложно. Согласно Соборному уложению, наследство должно отходить родственникам покойного, а не бездетной вдове.
– Но княгиня Лобанова-Ростовская…
– Княгиня – внучка мамки государя, и весьма ловко использует память о бабушке для своего обогащения. Бабушка твоей свекрови ведь мамкой государя не была?
– Нет. Но мой свёкор оставил завещание в её пользу. Можно это использовать? Не просить государя распорядится наследством, а утвердить завещание…
Мэри смущённо замолкла. Она вступала на весьма зыбкую почву.
– А ведь верно! Иногда бывает, что государь утверждает не совсем обычные распоряжения усопших, как с боярином Шереметьевым, например, который отдал дочери и зятю то, на что претендовали сыновья. Ты умница. Если под таким соусом подать… Матвеев замолчал, словно опасаясь сказать лишнее.
– Кто тебе посоветовал ко мне обратиться?
– Госпожа Харитонова, – ответила Мэри, надеясь, что Соломонии это не повредит.
– Не знаю такую. Покажи мне челобитную, если она у тебя с собой.
Мэри протянула ему вчерашнее сочинение.
– Так не пойдёт. Во-первых, обращаться надо иначе…
– Скажи как!
С разрешения хозяина Мэри взяла его перо и начала перечеркивать, исправлять и добавлять по указанию Матвеева.
– Завтра принесешь мне исправленное прошение. Как скоро нужен ответ?
– Насколько я понимаю, спешки нет. Важнее результат. Лучше подождать, но получить одобрение.
– Это я и хотел узнать. Я буду ждать подходящего момента.
Собеседники задумчиво посмотрели друг на друга.
– Ты столько делаешь для нас, бо…
– Я стрелецкий голова, полковник.
– Спасибо, полковник. За твои труды, какой подарок мы могли бы тебе сделать?
Матвеев подумал и назвал сумму не маленькую, но доступную для вдовы Краузе.
Когда Мэри стояла уже у двери, её окликнули.
– У тебя красивые глаза. Как орешки лещины.
– Это глаза порядочной женщины, – чопорно ответила Мэри. И, смягчив холод ответа поклоном, вышла.
– Как
– Неучтив, как все русские.
На следующий день она Матвеева в доме не застала и с некоторым даже облегчением передала исправленное прошение и кошелёк экономке Домне Трофимовне – почтенной полной женщине.
Глава 6
Весна всё сильнее напоминала о себе: оттепелью, слякотью, ветром, тем пронзительным и беспокойным духом, который сопровождает пробуждение природы.
Флора Краузе осторожно и скрытно подыскивала покупателя. Мэри наняла нового слугу, который выполнял вместе с Иоганном тяжелую работу и должен был в случае чего защищать хозяек.
Новости вошли в их дом вместе с Артамоном Матвеевым, одетым в стрелецкий кафтан лилового цвета, серьёзным и как будто грустным. Обе женщины приняли его в гостиной, мысленно приготовившись к худшему.
После положенных приветствий и небольшой паузы гость вынул из-за пазухи бумажный свиток и сказал:
– Великий государь утвердил завещание. Всё теперь твоё, госпожа.
Это относилось к Флоре.
Флора перекрестилась. Мэри радостно ахнула и негромко хлопнула в ладоши. Гость улыбнулся.
– Это было трудно?
– Это было очень трудно.
В серых глазах гостя мелькнуло что-то такое, что заставило Мэри заподозрить: он преувеличивает трудности, чтобы снискать побольше благодарностей. Но если даже и так – почему нет? От любезных слов язык не сломается. А может, вовсе он не преувеличивает.
Благодарности были выданы ему обильно и с жаром, причём, что характерно, искренним. В основном старалась Мэри, но Флора тоже не отставала; Матвеев слушал. Когда же дамы притомились, младшая предложила гостю пообедать, «если это не против его веры и его не смущает обедать с женщинами» [7] . Флора немедленно добавила, что ничего, противного православным традициям, у них не готовят. Полковник согласился так охотно, как будто именно этого и ждал.
7
В России XVII века было принято, чтобы мужчины и женщины принимали пищу отдельно друг от друга. Исключения делались только в определённых случаях, например, на свадьбах.
– То, что на вас – это и есть немецкое женское платье? Я мужские камзолы и прочее видел, а вот женские наряды – ни разу.
– И как тебе нравятся наши платья? – с улыбкой спросила Мэри.
– Нравятся. Не широкая одежда, а как будто облегает.
– Так и есть, – согласилась Мэри, а про себя подумала: хорошо, что на них закрытые скромные платья, без вырезов.
Матушка Флора немедленно стала жаловаться на трудности вынужденного переодевания: большинство иностранцев уже привыкли к русской одежде, а им вдруг приказали носить немецкое платье, которое негде было купить и мало кто умел шить.