Боярышня Евдокия 4
Шрифт:
Глава 33.
Евдокия прогуливалась по двору, заново переживая разговор с князем. Странное видение теперь казалось ей наваждением и истиралось из памяти под гнётом наперебой лезущих мыслей обо всем и обо всех. Боярышне хотелось понять размах и основательность преступной сети, которую успел сотворить старик-шпион, но никто ничего ей не сообщал, а на пустом месте фантазировать было неинтересно. Тогда она попробовала распланировать
Евдокия попробовала загибать пальцы, чтобы упорядочить хотя бы основные действия, но быстро запуталась в определении их важности.
Одно было ясно : первоочередным пунктом должно состояться всеобщее образование и прививка твёрдых норм морали вместе с ответственностью за создаваемое государство. Этим занялась церковь, но государство не должно оставаться в стороне, а то все таланты достанутся церкви! Она тоже на передовой, но отрываться от народа нельзя. Почувствовав, что путается в том, как должно развиваться государство, Евдокия взялась обдумывать собственное будущее. Тут было что посмаковать!
Недавняя решительность оставаться старой девой поколебалась; собственное признание о симпатии к князю, как будто это дело решённое и твёрдое, стало неожиданностью. Она никак не могла понять, с чего решила, что Юрий Васильевич ей нравится. Никакого томления при виде князя у неё не случалось, ладошки не потели и в узел нигде ничего не закручивалось. Так можно ли считать, что он ей нравится? А она его ещё в женихи записала!
«И чего на меня нашло?» — вопрошала она себя, пиная льдинку.
«И Тишкой начала распоряжаться, как будто хозяйка тут»
«А князь стерпел!» — мелькнула приятная мысль и тут же ей вторила следующая: — «Потому что он лапочка!»
Евдокия остановилась и, пнув подальше льдинку, согласилась, что князь действительно лапочка. Порой грозная лапа, но чаще всего он ранимый лопушок. Она фыркнула, представив, как удивился бы Юрий Васильевич, услышь он её мысли, но Евдокия — художник, и она так видит!
Но что скажет Иван Васильевич? А он не только скажет, но и за ухо оттаскает, прежде чем по-свойски пинка под зад даст! Евдокия заранее примерила на себя тяжкую долю изгнанницы и поняла, что не хочет такого.
Рыбный запах заставил её добраться до чёрного хода и посмотреть, что там разгружают.
— Рыбку привезли, боярышня, — охотно пояснила ей вышедшая во двор одна из жёнок, отвечающая за доставку продуктов.
Евдокия обрадовалась. Соскучилась она по рыбке … и тут услышала возглас:
— Ух, царь-рыба! Савелий, ну-тка, помоги мне её ухватить!
Дуне вспомнился царь-баран, царь-кирпич, царь-карп… одно время эти эпитеты постоянно ей лезли в голову. Лицо боярышни вытянулось, а рука сама потянулась дать себе по лбу. Застыв на мгновение в идиотской позе, она резко подхватила подол и побежала писать новое письмо.
Пока неслась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, решила, что это будет поучение от имени Пушка. Он же остепенился и теперь считается взрослым, а значит, может поучать других. А ещё можно от новгородского котика выдать экспертное мнение о разнице между князем, царем и императором. Пусть народ обсудит эту тему и сам придет
До конца дня Евдокия сочиняла послание, в котором в клочья разнесла лествичное право наследования, отмела притязания сторонних князей на ЦАРСКИЙ престол и напомнила Ивану Васильевичу о судебнике.
В вопросе о притязании князей на случай, если прервется линия правителей, Евдокия умолчала, оставляя право Думе решать. Все равно через двадцать-тридцать лет подрастет новое поколение и у них появятся новые идеи, так чего сейчас голову ломать …
— Ну вот, — сжигая черновики, она держала в руках свиток и думала, показать деду или не стоит.
Решив, что деду не стоит волноваться из-за ее предложений Ивану Васильевичу, она легла спать. Утром, стоя на заутрене, она с улыбкой наблюдала за зевающим Юрием Васильевичем. Потребуется около месяца, чтобы его организм вернул привычку жить без наркотического допинга, но князь этого даже не заметит.
Евдокия догнала его при выходе и прямо в рукав кафтана просунула скрученное в трубочку послание от Пушка.
— Княже, мне совет твой нужен. Деду не дала прочесть, чтобы он не возомнил о себе лишнего. Он хороший и умный, но иногда на него находит и кроме выгоды ничего не видит.
— Даже так? — хмыкнул князь, удивленный способом передачи послания, просьбе о совете и взрослой, непредвзятой оценки матёрого боярина.
— Да, — твердо ответила Евдокия и тут же сделала вид, что подаёт милостыню давно примеченной ею калечной женке, но на самом деле сунула ей под нос пузырёк с тошнотворной пахнущей жидкостью. Женка сначала вяло кивнула, думая, что ей что-то ценное дают и привычно помычала, потом замерла и неожиданно для всех подхватилась и прыжками побежала со двора. Далеко она не убежала, согнулась у сугроба и опустошила желудок. После чего начала жаловаться прохожим, что чуть не умерла. Боярышня с удовольствием наблюдала, как вышедшие из церкви люди с изумлением наблюдали за исцелением косоглазия, выпрямления вывернутой ноги и обретения дара речи. Грозящего кулаком деда она принципиально не заметила.
Князь вместе со всеми провожал ошалелым взглядом исцеленную жёнку, потом с подозрением посмотрел на довольную Евдокию, но та уже спрятала пузырёк и продолжила как небывало:
— Думаю, что моему князю записанные в послании предложения понравятся, но подозреваю, что он столкнется с мощным противодействием. Княже, ты прочти и тогда поймешь, о чём я говорю.
— Уверена, что мне надо знать? Если это тайна… — Юрий Васильевич посерьёзнел, но свиток прижал крепче, чтобы он не выскользнул из рукава.
Евдокия отошла в сторонку, князь последовал за ней. Люди продолжали обсуждать забег калечной жёнки, но были и те, кто с любопытством поглядывал на князя и юную боярышню.
— Княже…
— Можешь обращаться ко мне по-домашнему.
— Юрий Васильевич, — она сразу же воспользовалась разрешением, — независимо от того, как сложится моя жизнь, я до последнего вздоха буду держать руку твоего брата. Поэтому не подозревай меня, что я передала тебе что-то крамольное. Я вижу, что ты поддерживаешь Ивана Васильевича и очень уважаю тебя за это. Но мир меняется. Это твои слова. А я добавлю, что вместе с изменениями появляются возможности, которые сделают… ненужным твой особенный обет служения.