Бойцовский клуб (перевод А.Егоренкова)
Шрифт:
А парень остается.
На третий день у двери появился новый волонтер. Мистер ангел все еще там, и Тайлер, как ни в чем не бывало, спускается вниз и говорит мистеру ангелу:
— Заходи. Забирай вещи с улицы и заходи.
Новому парню Тайлер говорит, что ему очень жаль, но произошла ошибка. Парень слишком стар, чтобы проходить подготовку здесь, и лучше ему, пожалуйста, уйти.
Каждый день я хожу на работу. Я прихожу домой, и каждый день на парадном крыльце ожидают один-два парня. Эти новые парни не идут на зрительный контакт. Я закрываю дверь и оставляю их на крыльце. Такое происходит понемногу
Однажды Тайлер дает мне пятьсот долларов наличными и говорит мне всегда носить их в обуви. Мои личные похоронные деньги. Еще одна старая штука из буддистского монастыря.
Теперь, когда я прихожу домой с работы, дом наполнен незнакомыми людьми, которых принял Тайлер. Все они работают. Весь первый этаж превратился в кухню и мыловарню. Ванная всегда забита. Группы людей пропадают по несколько дней и возвращаются с красными резиновыми пакетами жидкого водянистого жира.
Однажды ночью Тайлер поднимается наверх, находит меня в своей комнате и говорит:
— Не трогай их. Все они знают, что делать. Это часть Проекта Разгром. Ни один из парней не понимает весь план целиком, но каждый обучен в совершенстве справляться с отдельной задачей.
Правило Проекта Разгром — верить Тайлеру.
А потом Тайлер исчез.
Команды ребят из Проекта Разгром целый день топят жир. Я не сплю. Всю ночь я слышу, как другие команды примешивают щелок, нарезают куски и греют их на противнях, потом оборачивают каждый кусок в тисненую обертку и отпечатывают на ней логотип Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит. Каждый, кроме меня, по всей видимости, знает, что делать, а Тайлера по-прежнему нет дома.
Я обнимаю стены, как мышь, попавшая в этот размеренный часовой механизм из молчаливых людей с энергией обученных обезьян, — они готовят, работают и спят посменно. Потяни за рычаг. Нажми на кнопку. Группа обезьян-космонавтов целыми днями готовит еду, и целыми днями группы обезьян-космонавтов едят из пластиковых мисок, которые принесли с собой.
Однажды утром я ухожу на работу — а у парадного крыльца стоит Большой Боб в черных ботинках, черной рубашке и штанах. Я спрашиваю — не видел ли он Тайлера недавно? Не Тайлер ли прислал его сюда?
— Первое правило Проекта Разгром, — отвечает Большой Боб со сдвинутыми каблуками и спиной по стойке «смирно», — Не задавать вопросов.
Так какую же бестолковую маленькую честь назначил ему Тайлер, спрашиваю. Есть ребята, которые должны целый день только варить рис, или мыть миски после еды, или выносить мусор. Весь день. Тайлер что, пообещал Большому Бобу просветление, если тот будет проводить по шестнадцать часов в день, оборачивая мыло?
Большой Боб молчит.
Я иду на работу. Прихожу домой, — а Большой Боб все еще на крыльце. Я не сплю всю ночь, — и следующим утром Большой Боб уже снаружи, ковыряется в саду.
Прежде чем уйти на работу, я спрашиваю Большого Боба, — кто впустил его? Кто назначил ему эту обязанность? Видел ли он Тайлера?
Большой Боб говорит:
— Первое правило Проекта Разгром — не…
Я обрываю его. Я говорю «Ладно». Ладно, ладно, ладно, ладно, ладно.
И,
Прямо посреди ночи обезьяны-космонавты могут явиться домой с какой-нибудь бойни с сумками кровавого месива, — чтобы поднять содержание железа в почве, — и молотых костей, — для фосфора.
Группы обезьян-космонавтов садят базилик, чабрец и латук, и начинают высаживать ведьмин орех, эвкалипт, дикий апельсин и мяту в калейдоскопе разноцветных грядок. Окно цветника всех оттенков зеленого. Потом другие группы выходят среди ночи и убивают слизней и улиток при свете свечей. Другая группа обезьян-космонавтов отбирает только самые лучшие листья и шишки можжевельника, чтобы сварить природный краситель. Окопник, — потому что это природный антисептик. Листья фиалки, — потому что они лечат головную боль, и ясменник душистый, — потому что он придает мылу запах свежескошенной травы.
В кухне стоят бутылки 80-градусной водки, чтобы делать прозрачное розовое гераневое, мыло цвета жженого сахара и мыло «пачуоли», — и я украл бутылку водки и потратил часть своих личных похоронных денег на сигареты. Показалась Марла. Мы говорим о растениях. Мы с Марлой гуляем по тропинкам, насыпанным из гравия, пьем и курим. Мы говорим о ее груди. Мы говорим обо всем, кроме Тайлера Дердена.
В один день в газете появилось сообщение о том, что группа людей, одетых в черное, бурей пронеслась через «лучшее соседство» и «торговлю роскошными автомобилями», колотя бейсбольными битами по передним бамперам машин, так, что воздушные мешки внутри разбухали порошковидной массой под визг сигнализации.
В Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит другие группы обрывали лепестки с роз или анемонов с лавандой, и набивали ими коробки с кусками чистого сала, чтобы оно вбирало их запах, — для изготовления мыла с цветочными ароматами.
Марла рассказала мне о растениях.
Роза, рассказала мне Марла, это природное вяжущее средство.
У некоторых растений — похоронные названия: Ирис, Базилик, Рута, Розмарин и Вербена. Некоторые, — вроде таволги и первоцвета, мать-и-мачехи и нарда, — называются как сказки Шекспира. «Олений язык» со своим сладким ванильным запахом. Ведьмин орех, другое природное вяжущее. Фиалковый корень, дикий испанский ирис.
Каждый вечер мы с Марлой гуляем по саду, пока я не убеждаюсь, что Тайлер не вернется домой этой ночью. Прямо за нами всегда следует обезьяна-космонавт, чтобы поднять каждый скрученный листок бальзама, руты или мяты, который Марла растирает в пальцах около моего носа. Брошенный окурок сигареты. Обезьяна-космонавт шерстит дорогу за собой, чтобы стереть малейшие следы нашего пребывания там.
Другой ночью в парке на центральной площади города другая группа людей облила бензином каждое дерево и разлила его между ними, а потом устроила замечательный лесной пожар. В газете говорилось, что окна домов на соседней улице плавились от огня, а припаркованные машины с шипением оседали на плавящихся покрышках.